В маленьком прибрежном городке Мейнсвилл, где снег забивается в трещины тротуаров, старшеклассница Эмили Карвер каждое утро развозит заказы из семейной пекарни на ржавом грузовике отца. За прилавком кафе *"Морская Соль"* ее друг детства Джейк Торнс, в зеленом фартуке с выгоревшим логотипом, ворчит: «Опять без перчаток? Руки в мучных ошметках — это твой фирменный стиль?» В углу зала, за
Оля, пятнадцать лет, втихаря пробирается через треснувший забор стеклозавода в Кривче. Фонарик выхватывает оплавленные бутылки, груды битого изумрудного стекла. Отец, Иван, слесарь третьего разряда, неделю не говорит за ужином — на заводе задерживают зарплату. «Там же все *скло* горить, а не плавить», — бормочет Оля, подбирая осколок с пузырьками воздуха. Васёк, сын сторожа, тащит её к Днестру:
Ли Чен, фотограф-фрилансер из Шанхая, натыкается на винтажную камеру «Seagull 4A» в коробке с бракованными объективами в магазине на углу улицы Тяньцзинь. В видоискателе — трещина, пахнет маслом и пылью. Первый кадр он тратит на уличного продавца воков, но на проявленной пленке вместо мужчины с черной лопаткой виден силуэт девушки в синем платье. В тот же вечер ему звонит Эмили Райс,
Эда, 22 года, протирает стойку в кафе *Mavi Köşe* в Бешикташе. Фартух в коричневых разводах от турецкого кофе, волосы прилипли ко лбу из-за пара от чайников. В дверь входит Серкан, 30 лет, в мятой рубашке с логотипом строительной фирмы. — *"Бир кулат, лютиен, саде"*, — бросает он, разглядывая чек за ремонт. Эда молча кивает, замечая царапину на его запястье — след от падения с лесов
В центре — Николай, водитель трамвая из Киева. Утром, пока жена Галя разогревала остатки вчерашней картошки, он наливал в термос кофе с цикорием. «Опять забастовка у завода, — бросила она, не отрываясь от окна, где на подоконнике треснула чашка с синими цветами. — Сказали, если до пятницы не выплатят, рельсы перекроют». Николай молча кивнул, поправил кепку с выгоревшим логотипом «Киевпасстранса»
Лукас, 27 лет, переезжает в старый дом в пригороде Чикаго после развода. Пока разгружал коробки с посудой и книгами в гараже, натыкается на запертую дверь в подвале — раньше ее не замечал. Внутри находит Рэя, 35 лет, в грязной футболке с пятнами краски, который спит на матрасе среди пустых банок из-под фасоли. «Ты тут живой?» — Лукас тыкает в него шваброй. Рэй просыпается, хрипит: «Не звони
Оксана и Сергей, живущие в хрущёвке на Оболони, три дня скрывают смерть её матери, Надежды Ивановны. Тело лежит на балконе, заваленное старыми одеялами и коробками с новогодними игрушками. Холодильник сломался ещё накануне, поэтому Сергей тайком покупает сухой лёд на рынке «Юность», пряча куски в пакете из «АТБ». «Соседи увидят — вызовут ментов. Ты вообще думать умеешь?» — шипит Оксана, когда он
Анна, бухгалтер из Екатеринбурга, впервые за пять лет берет отпуск и летит в Москву — проверять квартиру покойной тети. На ВДНХ, куда её затягивает случайно услышанный разговор о выставке кактусов, она сталкивается с Димой, водителем грузовика с Урала. Он разгружает ящики с минералами, спорит с организатором: «Вы хотели «живые камни»? Вот они, с трещинами и пылью — натуральность же». Анна
Ольга Коваль приезжает в село Заречное после сокращения в киевской клинике. На въезде — треснувший указатель с надписью «Райцентр 40 км», автобус бросает её у полуразрушенного фельдшерского пункта. Внутри пахнет йодом и плесенью: медсестра Галина роется в шкафу с папками, поверх которых лежат банки с домашними помидорами. «Карта Семенчука? Да я её вчера Николаю на растопку отдала — печку-то чем
Максим, писатель с тусклыми глазами и вечным пятном кофе на рубашке, предлагает Кате, студентке-филологу, следить за ним три недели. «Фиксируй каждый шаг: как я курю на балконе, ору на редактора в скайпе, ем холодную пиццу», — говорит он, развалившись на диване с сигаретой. Катя соглашается, но морщит нос от запаха пепельницы. Ее блокнот быстро заполняется деталями: треснутая чашка на кухне,
Вера Ковальчук, хирург в полуразрушенной больнице села Заречное на Харьковщине, утром обнаруживает пустые шкафы в аптеке. Фельдшер Николай, перебирая пузырьки с этикетками «1998», бросает: «Аспирина нет, даже йод закончился». Она берет ключи от старой «Таврии», едет в райцентр — дорогу размыло, машина вязнет в грязи. На обочине видит мужчину, присевшего на корточки: Андрей Гончаренко, фермер,
В 1840-х София Трента, дочь аптекаря, случайно знакомится с Эдмундом Брокхерстом — сыном аристократки леди Агнессы — на балу в лондонском районе Мэйфэр. Они тайно встречаются в переулках за театром Друри-Лейн, обмениваясь письмами через служанку Марту. После ночи в гостинице «Корона» София беременеет. Эдмунд, отправляясь на войну в Бельгию, шепчет: *«Если не вернусь, ищи мать в церкви Святого
