Оксана приехала в село под Воловцом после звонка тети: «Андрей не ночует третий день, печка остыла». В его хате пахло забродившим компотом, на столе валялась расколотая гармонь. Возле речки, под ракитой, нашла братову куртку с вырванным клоком ткани и ржавыми пятнами. Соседка Марья, жуя семечки на лавочке, буркнула: «Вчора бачила його з двома — в чорному, як той грачі». В телефоне Андрея,
Зед, Эдисон и Бонни копаются в подвале школы Мерфи, разбирая старые схемы нейротрансмиттеров. На экране ноутбука — зашифрованные файлы с логотипом «Zom-B Co», которые Уайатт пытается взломать, жуя чипсы. «Тут что-то про «Проект Лазарь»… — бормочет Эдисон, вытирая пыль с дискеты. — Вроде как они оживляют не только людей». Внезапно сигнализация в их лаборатории под автомойкой срабатывает: датчики
Олег втиснул чемодан в багажник «Запорожца», пока Ирина поправляла шарф, продуваемый киевским ветром. «Там всего неделя, максимум», — бурчал он, замечая пятно от варенья на сиденье. Село Верхополье встретило ухабами и запахом навоза — тетка Мария, в фартуке с подсолнухами, махала с крыльца: «Привезли городскую колбасу? А то у нас холодец три дня стоит». В доме, где пахло сушеными грибами, Олег
Сонам Капур, 29-летняя журналистка из хаотичного района Пахарагандж в Дели, трижды за месяц отказывается от чая с печеньем, который мать подсовывает ей перед работой. «Ты не молодеешь, — бормочет мать, разглядывая пятно на скатерти. — Раджеш из аптеки спрашивал про твои планы». На редакционных собраниях Сонам предлагает репортаж о подпольных арт-пространствах, но шеф машет рукой: «Пиши про
Боб, стоматолог с привычкой терять очки в кармане халата, каждое утро ковыряется в забитом сливе на кухне, пока Маргарет, его жена-физиотерапевт, жарит яйца с перцем чили. Их дом в лондонском районе Илинг пахнет вчерашним карри и средством для чистки зубных протезов. «Опять волосы из раковины? — бросает Маргарет, вытирая руки о фартук с надписью *Keep Calm and Drink Gin*. — Ты же почти лысый».
Евгений Муравьев, в прошлом десантник с подкашивающейся походкой из-за старой травмы колена, возвращается в промзону родного города. Его брат Сергей, владелец полуразвалившегося гаража с вывеской «Автосервис 24ч», пытается втянуть его в схемы с перекупкой запчастей. «Ты хоть понял, куда приперся? Тут даже асфальт воруют, пока дождь льет», — бросает Сергей, разливая самогон в ржавые кружки.
Радж, двадцатитрехлетний механик из мумбайских трущоб, каждое утро начинал с проверки старого мотоцикла Yamaha у лавки с жареными самосами. Его сестра Мира, шестнадцать лет, исчезла после ночной смены на ткацкой фабрике — в кармане её форменного фартука нашли обгоревший чек из кафе «Лотос». «Они думают, я слепой?» — бормотал Радж, разглядывая через треснутое стекло офис Адитьи Малика, владельца
Соён, в потёртой кожанной куртке, копошится в коробках с детскими рисунками на чердаке отцовского дома в уезде Хадон. В углу валяется сломанный мольберт, пахнет сыростью и старыми газетами. Под стопкой акварелей с пионами находит конверт с адресом прачечной в Тэджоне — почерк матери, которую десять лет назад назвали «пропавшей без вести». «Она платила за твои краски до последнего месяца», —
В посёлке под Керчью местный механик Сергей Королёв чинит бульдозер, ворча на песок, который забился в двигатель. Его соседка, учительница Ольга Белова, возит в рюкзаке учебники через стройплощадку — дорогу в школу перекрыли из-за бетонных плит. «Опять эти кабели через тротуар! — кричит она прорабу Ивану Громову, указывая на провод, перегородивший аллею. — Дети спотыкаются, а вы хоть бы
Сэйдзо Фуруя, прокурор из токийского спецотдела, прилетает в провинциальный городок Синоки расследовать серию самоубийств среди чиновников. В заброшенном офисе на третьем этаже торгового центра он находит аудиозаписи с гипнотическими сигналами — их оставляла женщина в красном пальто, Ай Магомэ. «Жизнь — это выбор, а не обязанность», — бросает она Фуруя при встрече у моста через реку Ханган,
Ли Сун-щин вкалывает на фабрике по производству соевой пасты в пригороде Сеула. Живет с младшей сестрой Ын Хи и бабушкой в съемной однушке, где обои отклеиваются возле окна. Каждое утро она зашивает дырки на рабочем халате, пока бабушка ворчит: «Опять в кредитном кооперативе были? Отца не вытащишь, даже если сдохнешь». После смены Сун-щин бегает вокруг заброшенного стадиона — кроссовки стоптаны,
Шэгги тащит ящик с кабелями по коридору телестудии WQEQ, спотыкаясь о провода. Скуби-Ду в наспех повязанном галстуке жует пончик у гримерки, оставляя крошки на клавиатуре монтажного стола. «Эй, Скрэп, может хватит снимать эту скучную передачу про погоду?» — бормочет он, тыча лапой в экран, где зацикленно крутится запись с зеленым экраном. Скрэппи-Ду, в очках и с раскадровками под мышкой, резко
