Ли Сяо возвращается в родной уезд Цзилинь после десяти лет в Шанхае. Ее отец, Ли Вэймин, лежит в больнице с обмороженными ногами — неделю искал в тайге пропавшего соседа. В старом доме пахнет углем из ржавой печи и сушеными яблоками, развешанными под потолком. На кухне Сяо находит коробку с письмами от матери, которая, как она думала, бросила семью. «Почему ты скрывал, что она умерла?» — давит на
Эмили Харт, сваха из лондонского района Кэмден, каждое утро заказывала двойной эспрессо в кафе *Bitter Bean*, прежде чем проверять список клиентов. Её коллега, Люк Грейвз, семейный психолог с привычкой жевать мятные леденцы во время сеансов, однажды бросил ей через столик: «Ты превращаешь людей в товар — «подбор за 48 часов», серьёзно?» Они спорили о клиентке Софи, которая требовала мужчину «с
**Первый абзац:** Луиза «Лу» Картер, 22 года, перетаскивает гитарный чехол через переполненный вокзал Флиндерс-Стрит в Мельбурне. Её рыжие волосы слипаются от дождя, а на джинсах — пятно от кофе, пролитого в спешке. В кармане — смятый листок с адресом подпольного клуба *The Rusty String*, где её ждёт группа: барабанщик Томми (бывший разносчик пиццы) и басистка Айко (студентка-архитектор, ворующая
В Берлине метеоролог Лиза Мюллер, замечая аномальные всплески в данных о северном сиянии, сталкивается с серией необъяснимых событий. Её коллега, Йенс, скептически фыркает: «Твои графики похожи на карту сумасшедшего. Проверь датчики». Но после того, как в лаборатории лопаются стеклянные колбы с образцами льда из Шпицбергена, Лиза находит в них микроскопические частицы, светящиеся в темноте. Она
Чон Соён подметала пол в кафе «Starline», когда Ким Минхо впервые заказал эспрессо. Он забыл кошелек на столике у окна, обклеенного объявлениями о репетиторстве. «Вы же из музыкального колледжа?» — спросила она на следующий день, протягивая забытое. Он кивнул, поправляя гитарный ремень через потертый свитер. Взаимные взгляды в метро по утрам, где Соён читала конспекты по педагогике, а Минхо
Такао Касуга, в потёртой рубашке с торчащими нитками на воротнике, пялится на полку в классной раздевалке. В руке — спортивная форма Нанао Савады, пахнущая дешёвым стиральным порошком. «Ты же взял его, да?» — Нанао прижимает дверь ногой, не давая ему выйти. Он прячет форму за спиной, чувствуя, как этикетка впивается в ладонь. «А если да? Ты расскажешь всем?» — бормочет он, глядя на трещину в
Виктор, худощавый парень в потертом фартуке, каждое утро разгружал мешки с кофейными зернами у входа в кафе *Лувр* на углу Рю-де-ла-Помп. В кармане у него всегда торчал карандаш — рисовал на салфетках сов, пока клиенты ждали латте. Селия, с рыжими прядями, выбивавшимися из-под берета, втискивалась в метро на станции *Одеон*, прижимая к груди потрепанный блокнот с эскизами. «Вытирай лужу у
Клэр копошится в коробках на чердаке общежития Бейтсбурга, пока Одри листает старые фотографии. «Смотри, тут Нолан стоит с кем-то в лабораторном халате», — тычет Одри в потёртый снимок. Марина в это время втирает гель для рук после третьего за день эксперимента в подвальной лаборатории — от запаха химикатов кружится голова. Тейлор, якобы погибшая год назад, шлёт Клэр смс с неизвестного номера:
В приморском городке Бриктон 17-летний Лиам подрабатывает в кафе *Сахарный вихрь*, разливая клиентам кленовый сироп поверх ванильных рожков. Однажды, убираясь в подсобке, он натыкается на старый металлический шкаф с замком-кодовертом. Внутри — коробки мороженого *Midnight Blush* с этикетками «1986», холодные, будто их только что заморозили. Лиам зовет Мию, коллегу-художницу, которая рисует мелом
В прибрежном городе Цзянъань старый мастер Ли Цзюнь внезапно умирает, оставив нефритовый амулет с трещиной ученице Сяо Мэй. Она прячет его в потайной ящик комода с резными драконами, но младший брат мастера, Цзян Фэн, врывается в мастерскую: «Где артефакт? Ты недостойна!» Сяо Мэй сбегает через крыши, задевая веревки с сушащейся рыбой, и нанимает лодочника Вэя переправиться через мутную реку
Артём, студент из Питера, приезжает в белорусскую деревню возле границы после тревожного письма от друга детства Вити: *«Тут в озере что-то есть. Не шучу. Приезжай, пока не поздно»*. В доме Вити — пусто, на столе остывает картошка в кастрюле, а соседка Лиза, дочь местного рыбака, тычет в потрёпанную карту с отметками у воды. «Он с ума сошёл с этими глупостями, — бросает она, закуривая на крыльце.
Летом 1986-го Лиза Мюллер, 24 года, каждый вечер заклеивала трещины в обоях дешевыми марками с изображением Берлинской телебашни. Она работала в типографии на Шпреевальдштрассе, печатала пропагандистские листовки, пряча между станками обрывки стихов Эриха Фрида. Ее младший брат Йонас, худой парень в очках с переклеенной оправой, тайком рисовал граффити на западной стороне стены — красные журавли
