Лера, 16 лет, разбила синюю чашку с кошкой, когда мать снова завела разговор о курении. «Ты даже не спросила про контрольную по химии», — бросила она, подбирая осколки тряпкой для посуды. Мать-бухгалтер в застиранном халате достала из сумочки пачку «Винстон»: «Это я в твоей куртке нашла. Или школу бросишь, как отец нас?» Вечером Лера выбросила в мусоропровод учебник алгебры и ушла к Сане — парню
Толик, 14 лет, протирает рукавом потрескавшиеся губы от бензинового запаха. Он разливает солярку по канистрам на заправке возле трассы Херсон—Николаев. Отец, Николай, в засаленной футболке «Динамо», валяется в сарае с пустыми бутылками «Столичной». «Опять все пропил?» — Толик тычет пальцем в дыру под обоями, где раньше лежали деньги за ремонт трактора. Николай хрипит: «Молчи, щенок», — и засыпает
Эмили, 16 лет, приезжает в старый особняк в Вермонте к бабушке Мэри, которую видит впервые. В прихожей пахнет корицей и хвоей — на полу валяются обрывки упаковочной бумаги, а из кухни доносится голос Мэри: «Не трогай коробку с шариками 1978 года, они только для ёлки в гостиной». За завтраком Эмили замечает на окне царапину в форме полумесяца. Позже в сарае, где хранятся ржавые садовые
Боб, 34-летний автомеханик из Детройта, каждое утро заезжает в *Kroger* на углу Ливерной и 8-й улицы, чтобы купить кофе и бублик с лососем. Там он впервые заметил Абишолу, 29-летнюю медсестру из Лагоса, которая выбирала куркуму в отделе специй. «Это для супа, да?» — спросил он, держа в руках банку с надписью *Badia*. Она поправила платок на голове и усмехнулась: «Ты знаешь *egusi*? Если добавишь
Оля, администраторка с выцветшим синим лаком на ногтях, тушит сигарету в жестяной банке из-под печенья. За окном — Карпаты, февральский снег прилипает к рамам. В холле отеля гости из Киева кричат на ребёнка, размазавшего мороженое по ковру 80-х: «Тиша, ну що ти знову?». Марк, управляющий в потёртом пиджаке, тычет пальцем в экран ноутбука: «Отопление в минус десять выключилось. Ты хоть раз шторы в
Джейк Морган, старшеклассник из захолустного городка Бриджпорт, каждое утро начинал с подбрасывания потёртой монеты 1987 года с глубокой царапиной на орле. «Орел — прогуливаю химию, решка — иду на лекцию миссис Грэм», — бормотал он, закусывая кончик шнурка от толстовки. Его соседка Лила Ковальски, в рваных джинсах и с рюкзаком, облепленным наклейками панк-групп, подловила его у автомата с
Карлос, 24 года, вальцовщик на фабрике в Истапалапе, каждое утро просыпается от гула грузовиков под окном. Его сестра София, корча рожицу, сует ему лепёшку с пережаренными бобами: «Опять воняешь машинным маслом. Девчонки сбегут, как в прошлый раз». По четвергам после смены он забегает в лавку старьёвщика Эстебана — меняет сломанные часы на бутылки с жёлтой жидкостью, которую тот называет
Кейт, учительница младших классов, застревает в провинциальном городке Брекенридж из-за снежного бурана. Вместо того чтобы лететь к сестре в Майами, она вынуждена помогать грубоватому владельцу гостевого дома Майклу чинить протекающую крышу. «Ты вообще когда-нибудь держала молоток?» — усмехается он, пока она пытается прибить оторванный водосточный жесть. Тем временем местная бариста Джесс тайком
Сергей Лукоянов, ветеран Афганистана, моет полы в подъезде пятиэтажки на окраине Питера. В кармане — смятая квитанция за долги по коммуналке. Вечером в гараже за ржавой «восьмёркой» он встречается с Николаем, бывшим сапёром: тот разбирает на столе старый «Макаров», пальцы дрожат от абстиненции. «Опять с похмелья светишься? — бросает Сергей, вытирая ладонью масляное пятно на столе. — Слухи
Василий, 68 лет, сторож заброшенной школы в Жмеринке, каждое утро пересчитывал ключи от кабинетов, заедая вчерашним борщом из термоса. В четверг, после того как сломался единственный автобус до райцентра, зашёл в ржавый гараж за домом, достал спрятанные под тряпьём сбережения: «Хватит на права. Иль на гроб», — пробормотал, вытирая ладони о промасленные штаны. В автошколе инструктор Ольга, бывшая
Оксана, 34 года, из села под Винницей, стирает детские комбинезоны в тазу с треснувшим краем. Муж Вадим, в засаленной футболке, тычет в договор о суррогатном материнстве: «Ты думаешь, они нам потом квартиру подарят?» — «Хоть крышу новую поставим», — бормочет она, разглядывая фото пары из Киева — Насти в бежевом пальто и её мужа-девелопера. Через неделю Оксана уже в съёмной однушке на Оболони, где
Андрей, бывший докер из Одессы, приезжает в родной поселок возле Хаджибея после смерти отца. В старом доме с облупленными ставнями он находит сестру Оксану, которая перебирает потрескавшиеся фотоальбомы. «Ты опять у Семеныча в долгах?» — бросает она, замечая царапины на его костяшках. Вместе они обнаруживают завещание: отец оставил участок с полуразрушенной дачей Марьяне, соседке, которая два
