Марьяна, 19 лет, протирала стойку в кофейне «Зерно» на Подоле. В кармане дрожал телефон с сообщением от брата: *"Знаю, где отец. Приезжай к Оперному, 20:00. Не опаздывай"*. За окном дождь стучал по брусчатке, клиентка в прозрачном плаще спросила: «Девушка, у вас эспрессо горчит или мне мерещится?» — голос дрожал, как ложка в чашке. Марьяна молча заменила напиток, пальцы в кольце от
Ксения, 28 лет, каждое утро покупает кофе в *«Якитории»* на улице Рубинштейна, пока бегает в кроссовках с отклеенной подошвой. Работает верстальщицей в рекламном агентстве *«МедиаПульс»*, где начальник Олег постоянно забывает её фамилию: «Петрова? Нет, Сидорова… Ладно, Ксюш, сделай презентацию к пятнице». Вечерами она гуляет с подругой Мариной по набережной Фонтанки, споря о сериалах. «Ты опять
Тиаго, 17 лет, чистил рыбу на кухне с треснувшим кафелем, когда Лукас, его 14-летний брат, влетел в дом, перемазанный мазутом. «Os caras da Feira dos Importados tão perguntando onde tá o lote novo», — выпалил он, скидывая рюкзак с припрятанными платами от разобранных холодильников. Тиаго бросил нож в раковину: «Cala a boca! Tá querendo que o pai descubra?». Отец, Жоау, ночевал в порту Сантуса на
Лиам Гарретт, 34-летний агент из Эдинбурга, прилетает в Ванкувер по следам контейнеров с пометкой «Биоматериал — скоропорт». На доках, пахнущих ржавчиной и йодистым ветром, он сталкивается с Эмили Роу — биологом в потертой куртке, которая выгуливает лабрадора с ошейником-маячком. «Ваши грибы светятся в темноте?» — спрашивает он, показывая фото синих спор из доклада. «Хуже, — отвечает она,
В спальном районе Перми, затянутом ноябрьской слякотью, Лиза Шубина втискивается в переполненную маршрутку. Её рюкзак с отслоившимся дном давит на колени, пахнет мокрым пенопластом и дешёвой туалетной водой от соседки. Дома мать, не отрываясь от монитора с бухгалтерскими сводками, бросает через плечо: «Опять в том своём подвале торчишь? Мусор вынести забыла». Лиза молча закусывает губу,
Надежда, хозяйка обшарпанного отеля на окраине Калуги, ворошила папку с квитанциями, когда в дверь ввалился Алексей — московский девелопер в узких джинсах. "Здесь даже лифта нет?" — спросил он, вытирая дождевые капли с планшета. "А вы попробуйте пельмени в столовой, лифт не понадобится", — бросила Надежда, пряча под стойку бутылку с недопитым компотом. Алексей настаивал: его
Ольга из села под Тернополем продает последнюю корову, чтобы купить билет до Вроцлава. Муж Виктор три года шлет деньги и редкие открытки с видами польских костелов, но в последнем письме пишет: "Не жди, здесь моя жизнь теперь". На автовокзале в Луцке она прячет купюры в подкладку сумки — знает, что пограничники могут попросить "доплату за транзит". "Пани, ваша виза
Надежда, ветеринар из Зареченска, каждый день начинала с клиники «ЗооДоктор»: уколы таксе с артритом, стрижка колтунов у дворняги. Дома — треснувший чайник на плите, мать, путающая её с младшей сестрой, и дочь Лера, выдиравшая страницы из учебника географии. «Здесь даже кинотеатра нормального нет!» — Лера швырнула вилку в тарелку с гречкой. «Москва не резиновая, дочка», — Надежда собирала крошки
Алиса, переехав в хрущёвку на Молдаванке, сразу начала ремонт: сдирала обои с цветами, натыкалась на проржавевшие гвозди в стенах. В первый же вечер на кухне замигал свет, а из радиоприёмника 80-х послышался хриплый голос: «Эй, новенькая, не трогай мой кассетник!» Призрак Макс, в полосатой рубашке и джинсах-клёш, материализовался у холодильника, требуя вернуть плёнку с записью его группы
Юкио, парень с шрамом на левой руке от давней аварии, работал ночным грузчиком в порту Иокогамы. Каждое утро он заходил в забегаловку «Хару», где официантка Айри в потерлом фартуке подкладывала ему в чашку рамена лишнюю ложку мяса. «Не перетрудись, а то опять уснешь на ящиках», — говорила она, пряча глаза. Он молча кивал, заворачивая в салфетку подаренный ею теплый рисовый шарик. Однажды после
Настя, рыжеволосая девчонка из пригорода Кракова, целыми днями торчала за прилавком бабушкиного магазина «Солнышко», раскладывая банки с квашеной капустой. Местные шептались, что она «не от мира сего»: то сахар в соль перепутает, то сдачу посчитает минуту, зато умела чинить замки старых радиоприемников. «Ты бы лучше о муже подумала, а не эти железки ковыряла», — ворчала бабка Зося, разливая
Хирото, младший аналитик в страховой компании, каждое утро покупает кофе в автомате у станции Сибуя — ровно в 7:45, перед тем как сесть на поезд. Однажды он замечает Акико, девушку в помятом белом халате из соседней ветеринарной клиники, которая роняет бумажник с фотографией старой собаки. "Извините, это ваш?" — говорит он, поднимая его. Она молча кивает, поправляя очки, запачканные
