Анна вытирала пыль с полки в книжном магазине на Подоле, когда дверь звякнула. Вошел мужчина в мокрой от дождя куртке — Максим, попросил сборник Бродского. «Последний экземпляр вчера купили», — ответила она, смахнув волосы с виска. Он пожал плечами, взял вместо этого потрепанного «Мастера и Маргариту», оставив на столе мокрый след от стакана с цикорным кофе. На прощание бросил: «Вы всегда так
Адитья, парень из зажиточной семьи в Южном Дели, после внезапной смерти отца-промышленника Пракаша находит в его кабинете папку с долговыми расписками и фотографией незнакомой женщины. В гараже, где пахнет машинным маслом и старыми газетами, он спорит с братом Ракешем: «Ты думал, он просто так ночами пропадал на стройках?» Мать, Сумон, заваривая чай с кардамоном на кухне, шепчет: «Твой отец
Катя, в засаленном фартуке из кафе на Белинского, разливает эспрессо для Максима. Он, с запачканной краской курткой, каждый день рисует Неву с одного ракурса. «Ты хоть спишь иногда?» — бросает она, протирая стойку. Он смеётся: «Куда деваться — свет в пять утра только на набережной ловится». В это время Ольга, старшая сестра Кати, роется в бумагах в бухгалтерии завода. Её начальник, Дмитрий,
Линь Сяо, в потёртой кожаной куртке, каждый вечер мчался из школы в кафе «Золотой колокол». Там он разливал латте пенсионеркам, которые жаловались на громкую музыку из соседнего парка. "Опять твой скрипач орёт, как раненый кот!" — ворчала госпожа Чжан, стуча ложкой по блюдцу. Чэнь Вэй, тот самый скрипач, действительно репетировал у фонтана — смычок царапал струны, а ноты на подставке
Анна, метеоролог с обветренными руками, дежурила на станции под Выборгом, когда датчики зашкалили от резкого подъема воды в реке. Через разбитое окно увидела УАЗ с синей полосой — Максим, в сапогах по колено, ворвался внутрь, оставляя следы ила на полу. «Собирай барометры и беги! Через полчаса тут будет метр воды», — бросил он, хватая её за локоть. Она вырвалась: «Не могу — данные замерзли,
Оксана, 34 года, копается в старом сундуке на чердаке дома под Черниговом. Нашла конверт с выцветшими чернилами: *«Киев, вул. Саксаганського, 12, кв. 5»* и подписью «Марія Шевченко, 1943». Спросила у бабкиной соседки, Галины Петровны, которая жует домашний хлеб с салом: «Вы ж тут с сороковых живете — фамилия Шевченко вам о чем-то говорит?» Та пожала плечами: «Там же полстраны перелопатили...
Ольга, 28 лет, работает менеджером в московской риелторской конторе на Тверской. В метро она постоянно сталкивается с Андреем, инженером из подмосковного Реутова, который каждое утро везет в офис коробку с инструментами. Однажды он помогает ей поднять рассыпавшиеся документы у эскалатора, а через неделю приносит в кафе «Пушкинъ» чековую книжку, забытую ею на сиденье. «Вы специально меня
Тамара, пятнадцать лет, втискивается в узкое окно своей комнаты в панельном доме на окраине Льежа. Мать, Лоранс, с сигаретой в руке стучит в дверь: «Ты опять удрала с урока? Директор звонил!» На кухне — пятно от пролитого кофе на линолеуме, брат Жюль, семнадцатилетний, режет хлеб, не глядя. Вечером они сидят в зале с треснувшим телевизором: Лоранс щёлкает пультом, бормочет про долги за свет,
Сильвана Меркадо, двадцать три года, снимает комнату в старом доме на окраине Чикаго. Каждое утро она считает мелочь в жестяной банке из-под кофе — сегодня хватит только на автобус до кафе *Bean & Bite*, где она моет посуду. Вчерашний разговор с хозяйкой, миссис Гловер, крутится в голове: *«Долг за три месяца, Сильвана. Или платишь, или освобождаешь комнату к пятнице»*. После смены она
Дом с панорамными окнами выходит на заросший сад. Марджори, 86 лет, в вязаном пледе сидит перед голограммой Уолтера — его лицо мерцает при смене освещения. «Ты помнишь, как мы танцевали в тот дождь?» — спрашивает она. ИИ воспроизводит смешанные воспоминания: звук джазовой пластинки, запах мокрой сирени, но добавляет детали, которых не было — голубой зонт вместо черного. Дочь Тесса, 45, в кухне
Оксана, 24 года, в спешке перебирает гору грязной посуды в кафе «Подсолнух» на Подоле. За окном — маршрутки, утопающие в снежной каше, а внутри — запах жареных чебуреков и ворчание повара Виктора: «Снова клиент жалуется, что борщ холодный. Ты хоть пробовала его греть?» Она прячет потрескавшиеся от моющего средства руки под фартук, выдыхает: «Через пять минут закрываем. Дай хоть дотащить». По
Эмир, зацепив локтем стакан с ракы, разливает анисовую жидкость по чертежам нового отеля. Гюль, поправляя бейдж с надписью *"Lale Otel"*, бросает ему бумажные салфетки: *"Сначала мост через Босфор снесёшь, теперь тут всё залил"*. Они не виделись с детства, когда их разлучили после пожара в доме на окраине Сарыера. Эмир помнит, как Гюль, тогда ещё восьмилетняя, прятала в
