Энджи Моррис, пятнадцатилетняя рыжеволосая ученица школы Харпер, пропадает после тренировки по футболу. Ее рюкзак с наклейкой группы «The Ravens» находят возле парковки, рядом с масляным пятном и обрывком серой ткани. Брат Том, работающий автомехаником, опознает ткань — это обивка старых фургонов Ford 90-х. «Пахнет бензином и мятной жвачкой», — бормочет он, разглядывая фото с камеры у мусорных
Эмма Росс, детектив из Бруклина, с утра заваривает растворимый кофе в треснувшей кружке с надписью «Лучший папа». В её блокноте — список жертв за последние три месяца: все женщины 25-30 лет, в волосах каждой найден лепесток красной герани. На допросе Харрис Бойд, арестованный за драку в баре «Королевский дуб», неожиданно бросает: «Ты проверяла почтовые ящики на 5-й авеню? Там любят коптить мясо
Детектив Лина Морроу копается в архивах полицейского участка Хартсвилла — экран её ноутбука треснул в углу, а на столе валяются смятые чеки из кофейни *Red Owl*. Она сравнивает фотографии жертв: учительница математики, бездомный, студент-биохимик. На запястьях у всех — мелкие шрамы в форме полумесяца. «Джейк, посмотри на даты, — Лина тычет пальцем в распечатку, оставляя кофейное пятно. — Каждое
Эмма, 28 лет, бариста в *Brew Haven* на Мелроуз, стирает следы корицы с фартука. Дэвид, 32, в заломленном воротнике рубашки Massimo Dutti, заказывает двойной эспрессо перед встречей с клиентом. Они сталкиваются у стойки — он роняет папку с документами по делу о наследстве, она подбирает лист с заметкой на полях: *"Купить фикус для офиса"*. "Ты тот самый юрист, который спорил с
Лена Штраус, 17 лет, втискивает ноги в грубые армейские ботинки перед утренним построением в берлинской кадетской школе. Ее соседка по казарме, Фрида Мюллер, прячет под подушку потрепанный дневник с зарисовками танков и обгоревшими краями страниц — следы ночных чтений при свече. "Ты опять не спишь. Найдут — сгноят в карцере," — бросает Лена, поправляя ремень с тусклой бляхой. Фрида
Лукас, покрытый свалявшейся серой шерстью, ютился за мусорными баками у закусочной *Джина* на окраине Бруклина. Он подбирал объедки картошки фри, пряча когти под рваными перчатками, когда наткнулся на Грейс — девушку в потёртой косухе, разрисовывавшую граффити с медведем на кирпичной стене. «Эй, косматый, не хочешь позировать?» — крикнула она, тыча баллончиком в воздухе. Он пробурчал что-то
Эмир, старшеклассник из района Бешикташ в Стамбуле, находит в старом комоде отца потёртый блокнот с координатами заброшенной психиатрической клиники. Он уговаривает Лизу, соседку-художницу, которая рисует граффити на стенах мастерской у мечети, и Дениза, его кузена-студента, раздобыть фонари и спуститься в подвал здания. В коридорах с треснувшей плиткой они натыкаются на комнату с ржавыми
Нил Армстронг в Хьюстоне сутками корпит над схемами лунного модуля в комнате с заклеенными фольгой окнами — так блокирует свет, чтобы не отвлекаться. Джанет, жена, оставляет на кухонном столе холодный кофе в термосе и записки: *«Рик снова спросил, когда ты покажешь ему звёзды»*. На тренировках в пустыне Невады Нил в скафандре «А7L» ползает по песку, имитируя низкую гравитацию, а инженер Эдвард
Джейкоб Морроу, археолог с потёртым блокнотом и привычкой жевать мятные таблетки перед спусками в пещеры, натыкается на обрывок карты XVI века в архивах Лимы. Его напарница, Лина Шоу — бывшая военная с татуировкой ящерицы на запястье, — высмеивает находку: «Ты снова хочешь залезть в дыру, где нет даже Wi-Fi?» Они спорят в тесном номере отеля с трещащим вентилятором, пока Картер, их финансист в
Элис Харпер, историк-архивист с привычкой жевать кончик карандаша, натыкается в подвале лондонской библиотеки на потёртый дневник 1603 года. В записях кузнеца Томаса Грина описаны ритуалы с солью и железными гвоздями, которые он закапывал под порогом дома, чтобы «запереть тень в углу». Джонатан Прайс, священник с потертым кожаным портфелем, сначала смеётся: «Ты хочешь сказать, демоны боятся
В степях Монголии старик Баяр чинит уздечку, пока его внучка Наран собирает сухой навоз для костра. Они спорят о продаже табуна китайскому торговцу: *"Конь без свободы — мёртвый конь",* — хрипит Баяр, выплевывая остатки насвая. В это время в Йоханнесбурге ветеринар Лиза, дочь фермера-бура, прячет раненого жеребёнка от браконьеров в старом ангаре, заваленном ржавыми канистрами. Её брат
Нэйт, двадцать семь лет, разливает капучино в кафе «Круассан» на углу Блур-стрит. Её фартук в пятнах от латте, волосы собраны в растрёпанный пучок. За столиком у окна Ханна, соседка по квартире, тычет в телефон: «Опять он прислал селфи с котом? Серьёзно? Ты даже не ела суши, просто сидела и слушала про его бывшую?». Нэйт перебивает: «Он плакал. В прямом смысле. Потом попросил заплатить за роллы».