Джейкоб Рейес, экс-морпех с шрамом над левой бровью, копался в папках с пометкой «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО» в душном подвале офиса на окраине Лос-Анджелеса. Рядом Миа Сунг, в красных наушниках и с ноутбуком на коленях, жуя жевательную резинку со вкусом арбуза, взломала сервер мэрии — искала связь между исчезновением агента Картера и подозрительными поставками медикаментов в клинику «Санрайз». «Тут чек
Элоиза, 19 лет, переезжает из Лиона в Париж с потрёпанным чемоданом и парой пуант, подаренных умершей матерью. Первый день в академии «Гранд-Опера» начинается с конфуза: она опаздывает на разминку, перепутав ветку метро, а хореограф Люсьен бросает ей через плечо: «Талант — не индульгенция от пунктуальности». По вечерам подрабатывает мойкой витрин в булочной на Монмартре, где сосед-скрипач Матиас
Лена застряла у киоска с *currywurst*, перебирая мелочь в кармане джинсов. Рядом Марк, в кепке с выцветшим логотипом «Hertha BSC», пинал камень, бормоча: *«Поезд через двадцать, а Софи опять клеит стрелки с тем типом из гимназии»*. Они договорились встретиться у моста Обербаумбрюкке — Лена хотела сфоткать закат для инсты, Марк тайком стащил у старшего брата пару банок пива. Софи примчалась позже,
Отто Квангель, работник завода Rheinmetall, каждое утро прячет в карман пайку черствого хлеба и самодельные открытки с надписью *«Гитлер — мясник, война проиграна»*. Его жена Анна, швея в ателье на Фридрихштрассе, перед сном стирает чернильные пятна с его пальцев тряпкой, смоченной в уксусе. «Этих открыток уже сотни, — шепчет она, глядя на трещину в стене от взрыва бомбы. — Они найдут нас раньше,
Марина, бывшая медсестра из Подольска, теперь крутит букеты в тесном цветочном ларьке у метро «Сокол». Каждое утро она завозит тюльпаны с оптового рынка, попутно выслушивая ворчание хозяйки Ларисы Петровны: «Гвоздики вчера завяли — вычту из зарплаты». Вечером 12 апреля, пока чистила секатор, в дверь врезался Сергей — парень с татуировкой ястреба на шее, которого она не видела восемь лет. «Долг с
Мелани, затянутая в потертую куртку, разгружала ящики с копчёной рыбой на рижском центральном рынке, когда к ней подошел Эмильс. Его пальцы дрожали, сжимая ключ с выцарапанной буквой «V». «Твой отец оставил это в мастерской, — прошептал он, оглядываясь на прилавок с янтарём. — Говорил, что в церкви Святого Петра есть ящик… для тебя». В подсобке кафе «Laima», пахнущей корицей и старыми газетами,
Джейк «Волшебник» Марлоу, 32 года, бывший школьный учитель физкультуры из Огайо, тайно тренируется в заброшенном гараже за заправкой Shell. Его костюм — потрепанный плащ с нашитыми светодиодами от старой гирлянды — пахнет нафталином и потом. «Ты думаешь, болельщики поверят, что ты из космоса?» — хрипит его менеджер Луис, затягиваясь сигаретой у ржавого фургона. Джейк игнорирует его, отрабатывая
Елена Сорокина, реставратор из питерского музея, нашла на складе портрет неизвестной в красном платье. Краска на холсте осыпалась по краям, но лицо женщины сохранилось — холодный взгляд, жемчужная брошь. "Смотри, Дим, здесь подмалевок явно поверх трещин," — провела пальцем по холсту. Коллега, Дмитрий, щурился под тусклой лампой: "Да брось, опять лезешь в дебри. Нам бы экспонаты к
Ольга Савельева, местная журналистка с потёртым диктофоном в сумке, соглашается на сделку со следователем Глуховым. Её сын Артём, который второй год не может поступить в институт, задержан за драку в баре «Заря». Вместо штрафа — операция в женской колонии под Гродно: внедриться в камеру к Ирине Волковой, жене криминального авторитета. «Через три дня тебя выпускают под залог. Не вздумай сливать
Шурья, худощавый парень в простой рубашке, каждое утро разгружает рулоны ситца в лавке отца возле рынка Нагпура. Его жена Аарти, в потёртом сари цвета индиго, переступает порог их дома с медным подносом: «Чай, баджи», — бормочет она, избегая взгляда свекрови Лалиты, которая тут же ворчит про «современных невесток, даже ласси не умеют взбить». Соседи шепчутся у колонки — семья Аарти, владеющая
Матрос Илья Сорокин, демобилизованный после Гражданской войны, возвращается в Кронштадтскую крепость ранней весной. На улицах — лужи талого снега, смешанного с грязью, запах махорки и ржавой стали. В портовой столовой он сталкивается с бывшим сослуживцем Федором Беловым, который шепчет: «Паек урезали до горсти муки. Говорят, в Питере хлеб с опилками жрут». Илья замечает, как комиссар Волков в
Лиор, 23 года, моет полы в кафе "Элия" на окраине Тель-Авива. В подсобке между ящиков с консервами он находит коробку с письмами на идише и немецком, подписанными именем "Хельга". За углом, в студенческом общежитии Берлина, Анна, дочь турецкого мигранта, спорит с соседкой: «Ты опять выбросила мою закладку из учебника по квантовой физике?» — «Это мусор, а не заметки», — бросает