Знаешь, вот история одного парня — Семен Бобров, звали его. Отучился в городе, три года потом на заводе штаны протирал, как все тогда. А потом — бац! — берет и срывается обратно в свою глухую деревню. Ну и чудак, правда? Взял да сразу заявил: "Я буду председателем колхоза!" Словно в селе его ждали с распростертыми объятиями. А представь-ка: вокруг избы покосившиеся, молодежь в город
Знаешь, вот иногда смотришь на таких людей и диву даешься — ну как можно быть настолько погруженным в свои чертежи, что мир вокруг будто перестает существовать? Вот наш инженер — фамилию-то я уже забыл, кажется, Богомолов — так он ж живет в каком-то параллельном измерении! Жена молодая, казалось бы, грех не замечать, ан нет — тайком романы заводит, а он чайник на работе до полуночи греет.
Ох, представляешь, космические пришельцы такие: "А давайте-ка захватим Землю!" И вместо танков или лазеров — бац! — запуливают двух здоровенных монстров на дистанционке. Типа, управляют ими с орбиты, как мальчишки радиоуправляемыми машинками. Ну чисто детский сад, только масштабом с апокалипсис! А тут наш любимый Годзилла, конечно, не смог остаться в стороне. Подключает своего кореша
Знаете, как иногда в кино вдруг показывают такие истории, от которых мурашки? Вот смотришь на экран и думаешь: «Да они же с ума посходили!» Примерно так я чувствовал себя, когда наткнулся на эту ленту про того самого французского скульптора — Анри, кажется? Ну, того самого упрямца, который с глиной под пальцами и огнем в глазах. А еще его жена, Софи — полька с характером, которая, кажется, могла
Знаешь, недавно посмотрел старую военную драму — и как же сильно она цепляет! Там про таких же, как мы с тобой, обычных людей у станков, которые в сороковые рвали жилы, чтобы фронт не остался без снарядов. Мурашки по коже, когда видишь, как в полуголодном цехе под бомбёжками собирают технику буквально голыми руками. Смотрю и думаю: а смог бы я так? Вот эти женщины, подростки, старики — они же
Знаете, иногда истории прошлого врезаются в настоящее как нож в сердце. Вот представьте: 1971 год, Токио. Женщина в потёртом платье стучит в дверь министерства — вдова сержанта Тогаси, того самого, которого расстреляли в последние дни войны как дезертира. А она вот уже двадцать шесть лет с этим живёт. Двадцать шесть! Вы только вдумайтесь — целая жизнь прошла, а она всё бьётся, как мотылёк о
Представь: молодой пастух Чары, обычный парень с горячими туркменскими песками в крови. Всё у него было просто — стадо, небо да мысли о завтрашнем дне. Пока в один проклятый день банда басмачей не перевернула его жизнь. Сестрёнку, понимаешь, совсем ребёнка… Ну, после этого в нём что-то сломалось. Взял винтовку отца — и в погоню за Шамурадом, этим змеёнышем с лицом хищника. Месть жгла изнутри, как
Представь парня — Дон Бэйкер. Ну, знаешь, такой, который устал от маминых объятий, будто он вечный пятилетка. Ему бы — свободы, своей квартиры, да чтобы никто не спрашивал «а ты поел?» каждые пять минут. А он слепой. Да-да, с рождения. Но честно — кто это его остановит? Срывается в Сан-Франциско, находит хату, и тут... соседка. Не просто соседка, а Джилл — актриса, ветер в волосах, смех звонкий,
Знаешь, иногда старые фильмы так цепляют, что потом неделю не выкинешь из головы. Вот как тот, про который я недавно вспомнил — про этих водителей, которые вдруг взяли и сказали: "А давайте не будем возить народ, пока нам не поднимут зарплату?" Сначала думал: "Ну, рабочая драма, скукота..." Ан нет! Там же настоящий адреналин — камеры крупно хватают потные лица, кто-то орёт в
Представляешь, вот Луиза — женщина в возрасте, жизнь ее, конечно, потрепала изрядно: развод, мать умерла... В общем, собрала вещички и рванула в этот сонный городишко Аннеси. Устроилась училкой в школу, тишина, провинция — думала, хоть душу отведет от прошлого. Ан нет! Судьба-насмешница подкидывает сюрприз: появляется Луиджи, итальянец, молодой, горячий, ветер в голове. И вот она, вся такая
Знаешь, иногда натыкаешься на старые фильмы — и будто находишь капсулу времени. Вот как та картина про тюремную камеру и парня со скорпионом... Боже, это ж надо было так впихнуть в полтора часа всю эту гнетущую атмосферу! Помню, как первые десять минут сидел, ёрзая на стуле: "Ну когда уже начнётся действие-то?", а потом бац — и провалился в этот липкий мир, как в паутину. Кадры эти,
Знаешь, иногда всплывают в памяти кадры, от которых до сих пор мурашки. Вот представь: семь кусочков шёлка, солнечные, будто выплавлены из самого заката. Они то ли дышат, то ли колышутся сами по себе — не поймёшь, магия это или просто ветер играет. Помню, как впервые это увидел: сидел, вжавшись в диван, и думал — "Ну как вообще такое придумывают?!" Атмосфера там... Необъяснимая. То ли