Марко, затянутый в кожаную куртку, грузил ящики с испанскими апельсинами в порту Неаполя. Внутри одного из ящиков — свёртки с кокаином, прикрытые фруктовой сеткой. «Если картель узнает, что мы сбавили процент, нас вывесят на площади, как мокрое бельё», — бормотал он Стефано, который проверял накладные под свет фонаря. Брат, в рваных джинсах и с сигаретой за ухом, хрипел: «Ты думаешь, я не знаю?
Лекс ковыряется в моторе старого «Коммодора» возле дома в Блэктауне, пока Том разгружает коробки с теннисными мячами из багажника. «Опять этот хлам везешь? — бросает Лекс, вытирая руки об рваную футболку. — Копейки платят, а риск как за кило героина». Том молча достает из-под сиденья конверт с деньгами: «На ремонт крыши хватит? Или опять Мэй в школу в дырявых кроссовках пойдет?» За углом гаража,
Венсан, бывший банковский аналитик, втихаря рылся в старых коробках на чердаке, когда Мюриель застала его с квитанцией об увольнении. "Три месяца назад, — прошептал он, разминая в руках бумажку с логотипом банка. — Боялся сказать". Они продали дом в Брюсселе, переехали в съемную квартиру возле вокзала, где по утрам грохотали поезда. Дочь Лена, 16 лет, отказалась везти свои книги в
Светлана Морозова, главный бухгалтер в строительной конторе «СтальМост», каждый день с девяти сидит в кабинете с зелёными стенами, заваленным папками ПКО и актами сверки. На столе — калькулятор «Электроника» с отваливающейся кнопкой «равно», термос с чаем из пакетиков. Директор Аркадий Петрович, в мяной рубашке и с запахом перегара, тычет пальцем в экселевскую таблицу: *«Света, тут НДС не
Летиция вечно роняет учебники на мокрый тротуар возле булочной *La Boulangerie du Soleil*, пока одноклассники вроде рыжего Гаэтана кричат: «Смотри, она снова устроила салют из твоих ручек!» Её кроссовки, перевязанные скотчем, цепляются за трещины асфальта по дороге в лицей *Jean Moulin*. Дома, в комнате с обоями в мелких розах, мать кричит снизу: «Полотенце опять в луже? Ты же затопила ванную!»
Лекс, бывший шахтер с шрамом через левую бровь, копался в ржавом фургоне возле заброшенной шахты *«Черная Змея»* под Брокен-Хиллом. Его сестра Мира, в потрепанной ковбойской шляпе и с картой на коленях, тыкала в треснувший экран телефона: «Смотри, здесь отметки Джека — он писал про какие-то *«голубые камни»* перед исчезновением». В баре *«Ржавый гвоздь»* местный абориген Джим, разливая теплое
Люк, в помятой рубашке и с кофе в руке, заметил подозрительный рюкзак у входа в станцию метро *Одеон*. Он тут же позвонил Анне, своей напарнице: "Слушай, тут третий день подряд одинаковые сумки. Проверь камеры возле *Площади Согласия* — может, совпадение?" Анна, сидя в душном офисе на улице *Риволи*, прокручивала записи с прошлого теракта. Ее пальцы стучали по клавиатуре: "У них
Мариам Аль-Харти, молодая врач из Джидды, в пятницу после намаза обнаружила, что случайно зарегистрировалась в списке кандидатов на муниципальные выборы. Вместо того чтобы подать заявку на перевод в больницу в Эр-Рияде, она перепутала порталы из-за глючащего интернета. «Ты вписала себя в политику?» — спросил её отец Салим, поправляя очки, пока чинил сломанный чайник. Мариам, не снимая белого
Мэрайя, в потёртой синей униформе с пятном от кофе на рукаве, каждое утро протирала зеркала в кабинках у автострады №47. Рядом, на парковке грузовиков, Джесси в кепке с выгоревшим логотипом «FastStop» размечал места мелом, пока водители кричали: «Эй, парень, тут за час платят или как?» — «Читайте знаки, дядя», — бурчал он, замечая, как Мэрайя выжимает тряпку в ведро с водой, окрашенной в розовый
Отт заходит в квартиру на улице Виру, пахнет плесенью и старыми газетами. На кухне Лийз, его сестра, разбивает кружку с кофе: «Опять не спишь? Твои дела в порту – как грязь на ботинках, не отмоешь». Он молча подбирает осколки, замечает фото отца в морской форме – тот пропал в шторм три года назад. В порту Марек, напарник с обветренным лицом, кидает ему ключи от склада: «Там ящики с консервами, но
В Амстердаме, на узкой улице района Йордан, Лиза, владелица маленького ресторана с выцветшей вывеской *Sawadee*, каждое утро принимает поставки креветок и кокосового молока. Её повар, Йорис, голландец с татуировкой дракона на предплечье, вечно спорит с Ноем — тайским эмигрантом, который моет посуду и тайком добавляет в соусы перец чили. «Ты снова всё испортил, *май пен рай* не работает в
В старом районе Варшавы, между панельными домами и лавками с *pierogi*, Кася, 19 лет, моет окна в пятиэтажке. Её отец, Войтек, пьёт *żubrówkę* на кухне, ругает дочь за отказ работать на семейной стройке: «Ты думаешь, университет спасёт? Бумажки кормить не будут». Она сбегает через чёрный ход, встречает Матеуша, соседа-граффитчика, который рисует на стене заброшенной прачечной сову. «Слушай, —