Сергей Малышев, следователь из областного центра, копался в архиве зала №3, когда нашел папку с пометкой *«2004: дело №17-У»*. Пропавшая студентка Лиза Воронцова — фотография с выцветшими краями, рыжие волосы, родинка над губой. В углу кабинета дымил чайник, а коллега Петрович, жуя булку с изюмом, бросил: *«Этих дел как грязи в Раменском — копать, так до пенсии».* Сергей заметил совпадение: адрес
Александр Савельев, капитан контрразведки, копался в бумагах при тусклом свете керосиновой лампы. Его кабинет на Гороховой, 2 пропах пылью и чернилами. На столе — донесение о пропаже трёх ящиков винтовок со складов Путиловского завода. Сестра Анна, в прожжённом халате медсестры, заварила чай в потёртом медном чайнике: «Опять ночь просидишь? У тебя лицо как у покойника». В телефонной трубке хрипел
В одной из серий налоговый инспектор Глеб Павлович, живущий в хрущёвке на окраине Екатеринбурга, случайно находит в ржавом гараже отца старую видеокассету. На записи — соседка Валентина Семёновна в розовом халате, которая выносит из подвала свёрток. Глеб, перематывая плёнку на потрёпанном видеомагнитофоне «Электроника», бормочет: «Да это же 90-е… Куда она тогда бежала?» Параллельно в Калининграде
Ли Йонг, 17-летний курьер из квартала Яу-Мэй-Тэй, каждое утро объезжал на потрёпанном велосипеде лавки с креветочной пастой, пока не нашёл в ящике с доставкой треснувший нефритовый амулет. Артефакт, украденный из музея Чхёнсамбо, привлёк Мэй Лин — упрямую аспирантку-историка, которая неделями дежурила у лотка с жареными каштанами, выслеживая контрабандистов. «Ты либо отдаёшь его сейчас, либо
В пригороде Дамаска молодая мать Сана просыпается затемно, чтобы занять очередь за газовым баллоном. Ее сын Амир, 8 лет, спит, вшись курткой вместо одеяла — отопление сломалось две недели назад. На разбитой дороге к рынку Аль-Кабун женщина в *хиджабе* с трещинами по краям торгуется с мальчишкой-продавцом: *«Четыре тысячи за литр керосина? Вчера было три!»* Внезапный гул вертолетов заставляет
Лиора, с резинкой в волосах, запачканной соевым соусом, переругивается с клиентом в суши-баре на хайфском порту. «Лосось сегодня как из микроволновки?» — бурчит мужчина в потёртой кепке. «Вчерашний, из Норвегии, — огрызается она, — хотите свежее — идите в море ловить». Эрез, её сосед по обшарпанной пятиэтажке в районе Неве-Давид, ковыряется в двигателе Subaru 1993 года, купленной на сбережения от
Хирото Каштанов каждое утро проверял ловушки для кабанов на краю Колючего Бора, пока дети — Юта с рваным ранцем и Сакура в выцветшем платье — собирали каштаны для маминого кафе. "Опять глина в кроссовках", — ворчал Юта, вытряхивая гравий у школьных ворот. Мидори, обмотав волосы полотенцем, перебирала запас жареных каштанов в кладовке: "Если к вечеру не соберёте десять мешков,
Гектор, лос-анджелесский механик с татуировкой дракона на предплечье, ковыряется в двигателе старого «кадиллака» в своем гараже на окраине Бойл-Хайтс. Рядом Лола, в растянутом свитере и с наушниками на шее, взламывает систему местного ломбарда через ноутбук с наклейкой «ERROR 404». Сайрус, его рука в гипсе после стычки с бандой «Койотов», прячет под сиденье пистолет и бормочет: «Эти ублюдки знали
Лена и Мартин, оба за сорок, делят двухэтажный дом в пригороде Портленда после развода. Дети — Мэй (15), Мэйсон (10) и Лидия (6) — спят наверху, а родители по очереди занимают диван в гостиной, меняясь каждую неделю. Утром Мартин, разбросав носки по полу, пытается приготовить овсянку, но солит вместо сахара. «Ты опять забыл, что у Мэй сегодня ортодонт в четыре?» — Лена тычет в холодильник
Карлос Мендоса, 28 лет, чинит старый "форд-фокус" в гараже на окраине Сан-Хуана. Его сестра Лина, в потёртой кожаной куртке, приносит ему *алькапуррию* в бумажном пакете. «Опять без сна?» — она тычет пальцем в масляное пятно на его футболке. По вечерам они сидят на ржавой пожарной лестнице, слушая реггетон из соседнего окна. Лина мечтает о стипендии в Майами, но боится оставить бабушку
Мэй сидит на крыльце пустующего пляжного домика в Рокпорте, разбирая коробки с дедовскими vinyl-пластинками. Ее младший брат Джейк тычет пальцем в потрескавшуюся этикетку *Beach Boys*, спрашивая: «Это те самые, что играли на его похоронах?» В городе уже шепчутся о семье — мать снова уехала «на конференцию», оставив подростков одних. По утрам Мэй развозит газеты на ржавом Schwinn, заезжая к Лиаму,
Джон, санитар с облупившимися ногтями от формалина, каждую ночь ковырялся в карманах трупов в морге на окраине Лос-Анджелеса. Его напарник Элиас, вечно жующий жвачку с ментолом, рылся в сумках покойников, выдергивая ключи от машин и потрепанные блокноты. «Этот кошелек еще воняет дешевым одеколоном», — бросал Джон, засовывая в карман кольцо с надписью *Maria*. Элиас смеялся: «Зато твоя куртка