Рэй, детектив с облупленной краской на револьвере, копался в записях камер у закусочной *Джейка*. На столе — фото трупа с татуировкой *"XII"* на шее. Карлос, его напарник, щелкал жвачкой: *"Опять эти цифры. Третий за месяц. Думаешь, банда?"* В кармане у Рэя звонил burner-телефон — голос Лолы, стриптизерши из *"Кобальта"*, шипел: *"Ищешь того парня с причала?
Кейтлин Томас, экс-юрист в строгих серых костюмах, каждое утро протирает очки салфеткой, прежде чем войти в участок на окраине Лос-Анджелеса. Её стол завален папками с делами, где красные пометки «нарушение протокола» пересекаются с фотографиями задержанных. Рэй Карвер, детектив с щетиной и привычкой жевать мятные леденцы, бросает ей через комнату: «Опять учить нас, как чайники ставить?». Она
В Асунсьоне 17-летний Хулио Мендоса, сын уличного торговца *чипой*, случайно находит ржавый медальон в развалинах церкви Санто-Антонио. Внутри — карта с отметкой возле солончаков Чако. Его подруга Лус, студентка-биолог, расшифровывает надпись на гуарани: *«Там, где спит ягуар, свет обжигает землю»*. Они воруют моторную лодку у дяди Лусио, который орет со дока: *«Вернетесь — кожу сдеру!»*. По пути
В старом трейлере за заправкой «QuickStop» Лиам нашел закопанный стеклянный бонг с гравировкой *Азазель*. Его сестра Дарла, разбирая находку в гараже, уронила устройство на бетонный пол — из трещины вытек черный дым. «Чё за хрень?» — пробормотал Лиам, пока Дарла кашляла, втирая пятно салфеткой. На следующее утро у нее на шее проступили синие прожилки, как чернильные трещины. Мелвин, владелец
Лиам копался в ящике с инструментами в гараже, когда Эмили ворвалась с потёртым блокнотом в руках. «Смотри, что нашла на чердаке — папины заметки про какие-то тесты 2003 года. Тут упоминается «Сектор-12», — выпалила она, перебивая звук дождя за окном. Братья жили в захолустном Бэйсайде, где даже автобус ходил раз в три часа. Лиам чинил старые «хонды», чтобы оплачивать счета, а Эмили снимала
В дождливый четверг Лиам, младший кондуктор пригородного поезда маршрута E-217, обнаружил в туалете третьего вагона потрёпанный кожаный портфель с инициалами «R.S.». Внутри — пачка писем на венгерском, фото 1943 года с группой солдат у вокзала Ватерлоо и ключ от сейфа банка «Хартфорд». Его напарница, Эмили с розовым мелированием в волосах, усмехнулась: «Опять бабульки забывают?» — но замолчала,
В токийском районе Адати местный таксист Ёсио находит в багажнике машины потрёпанный дневник с чертежами древнего механизма. На обложке — пятно рыбного соуса и иероглифы «北の狼» («северный волк»). В тот же вечер к нему в квартиру ломится девушка в мятой лабораторной куртке: «Ты видел схемы? Они принадлежат моему отцу. Если «Хакудо» их найдёт, нас обоих сожгут в крематории как мусор». Ёсио прячет
Марко, детектив с привычкой жевать мятные леденцы от стресса, сидит в кабинете цюрихской полиции. На столе — фотографии трупа бизнесмена, найденного в канале с перерезанными шинами BMW. Софи, его напарница, втирает в ладони крем от экземы, пока листает отчеты: «Лукас Бруннер, 48 лет. Вчера звонил жене с автоответчика — сказал, задержится на стройке». Марко тычет пальцем в экран: «Стройка
Эмили Картер, 22 года, переезжает из Огайо в Лос-Анджелес, снимая комнату в пансионате на Фаунтин-авеню. Каждое утро она берет автобус №207 до кафе *Sunset Brew*, где разливает латте с корицей для клиентов в солнцезащитных очках. В четверг, когда кондиционер сломался, к стойке подошел мужчина в костюме цвета хаки: "Твои глаза на 20% выразительнее, чем у половины девушек из моего
Говард Силк, клерк из отдела архивов агентства OI в Берлине, каждое утро брал кофе из автомата с надписью «Замените бобы!» на корпусе. Его жизнь — это кипы бумаг, сэндвичи с индейкой из ларька через дорогу и молчаливые звонки жене Эмили, лежащей в коме после аварии. Всё рухнуло, когда в лифте он столкнулся с мужчиной, точь-в-точь похожим на него. «Ты не должен был меня видеть», — бросил двойник,
В центре — Мария Паради, 22 года, вышивальщица в венской мастерской. Каждое утро она пробирается через Шпитальберг, зажав под мышкой эскизы, спрятанные под фартуком. Её комната на третьем этаже: треснувшее зеркало, палитра с засохшей охрой, запах льняного масла. В табачной лавке на Гумпендорферштрассе случайно сталкивается с Карлом Штурмом, критиком с бородкой клинышком. Он роняет: *«Ваш набросок
Диана Ковальски, 17 лет, работает в закусочной *Red Lantern* на окраине Питтсбурга. После смены, пока чистит гриль от пригоревшего сыра, находит в раздевалке конверт с ключом и фото разрушенного театра *Арго* 1930-х. Её младший брат Лукас, фанатеющий от урбан-эксплоринга, уговаривает проверить здание: «Там же подвал был — помнишь, в газете писали про пропавших актеров?» В театре, среди битых