Лиза просыпается втроем — она, Марк и кошка Бакси, у которой опять началась линька. В съемной лос-анджелесской квартире пахнет жареным беконом от соседей снизу, а треснутое зеркало в ванной отражает ее попытку сделать позу «дерева». «Ты вообще видел, как эта твоя йога помогла Мэг из 305? Она теперь даже в лифте медитирует», — бросает Марк, разливая кофе по кружкам с надписью «World’s Okayest
Эва Кралова, тридцать восемь лет, уборщица на заброшенном стекольном заводе в районе Жижков, трижды за неделю брала ночные смены — денег не хватало даже на ремонт протекающей ванной. Её сын Милош, четырнадцать, прятал квитанции за электричество под ковриком в прихожей: «Мама, тут опять повышение тарифов. Соседи сверху опять заливают — я ведро подставлял». В пятницу, после смены, Эва застряла в
Лора приезжает в Сент-Мартин после десяти лет отсутствия, проводит дни в пыльной автомастерской отца, где пахнет машинным маслом и старым кофе. Ее сестра Софи, в растянутом свитере и с синяками под глазами, каждое утро оставляет на кухне списки покупок: *«Хлеб, молоко, таблетки для мамы»*. В подвале дома Лора находит коробку с детскими рисунками и письмами от Дерека — бывшего парня, который
Лиза втискивается в угловую будку кафе *Bean & Bite* на 5-й улице Филадельфии, протирая жирный экран телефона салфеткой от кофе. На столе — три заказа на доставку латте, чек из химчистки и мелочь из карманов: $4.75. «Снова обнулили чаевые?» — хрипит в трубку Маркус, пока клеит пластырь на проколотую шину своего велосипеда в гараже за автостанцией. Лиза перебивает: «Слушай, твой клиент с
Эмили Картер, водитель грузовика с выцветшей татуировкой ястреба на запястье, копала ржавой лопатой в заброшенной шахте возле Редстоуна, Невада. Ветер гнал песок в лицо, а под ногами хрустели осколки бутылок. В щели между камнями она вытащила металлический диск с треснувшими символами — что-то среднее между шестернёй и компасом. «Ты уверена, что это не кусок старого комбайна?» — Лена Мартинес, её
Ли Сяо, барменша в крошечной кофейне на окраине Шанхая, случайно натыкается на переписку в телефоне мужа, Чэнь Юя, пока он мыл посуду. Сообщение от Лю Мэй: *«Завтра в семь? Я буду в том же платье»*. Сяо, перепачканная в кофейной гуще, тычет экраном в лицо мужу: **«Кто это? Объясни, или я вылью кипяток на твою коллекцию кактусов»**. Чэнь Юй, не отрываясь от раковины, бормочет что-то про «коллегу
Лиллиан Кроу, 27 лет, рыжая, в потертых джинсах и кроссовках без шнурков, моет полы в зале европейской скульптуры Музея Харрисона. В подсобке за шваброй находит потрепанный фолиант 1893 года — внутри карта Нью-Йорка с пометками на латыни и ключом-трезубцем. "Джерри, это вообще каталог экспонатов?" — спрашивает она охранника, вытирая руки о фартук. "Выбрось, крошка. Тут каждый день
Лайла Картер, 29-летний физик-экспериментатор, каждое утро заезжает в ветхую лабораторию на окраине Чикаго — бывший склад с протекающими трубами. Ее напарник, Том Реннер, 34 года, бывший военный инженер, уже пятый час ковыряется в панели квантового генератора, собранного из списанного оборудования. «Смотри, — Том стучит костяшками пальцев по экрану с прыгающими графиками, — датчики фиксируют
Лора, 17 лет, переезжает с отцом-программистом и матерью-пекарём в Блэкстоун, Орегон — городок, где на заправке до сих пор висит табличка "Только наличные". В подвале нового дома, разбирая коробки с учебниками по химии, она находит коробку с кассетами. На одной кривым шрифтом выведено: "Семья Карверов, 1999". Включив плеер, Лора слышит мужской голос: "Чистота требует
Лейла, 17 лет, чинит кофемашину в «Причале» — кафе на краю дока, где рыбаки оставляют сети с запахом соли и ржавчины. За углом, в гараже из гофрированного металла, Тай ковыряет в моторе катера 1983 года: «Слушай, тут шестерёнки как у твоего деда — все в масле и упрямстве». Они не друзья, просто оба застряли в этом городишке, где волны бьются о бетонные плиты как замёрзший метроном. Всё меняется,
Эмиль Леруа, археолог-любитель с поддельным удостоверением, копался в земле за полуразрушенной фабрикой в Марселе. Он искал обломки керамики XVIII века для скупщика антиквариата, но вместо этого вытащил глиняную табличку с треснувшим символом в виде спирали. В кафе *La Brume*, заваленном пустыми сигаретными пачками и старыми газетами, он столкнулся с Линой Вандерсен — девушкой в промасленном
Джейкоб Реннер, младший шериф из захолустного Риверсайда (Орегон), каждое утро начинал с проверки замка на сарае за домом. Отец, Хэнк, бывший шериф с прогрессирующей деменцией, то и дело бормотал за столом: *«Они в земле, но не все»*, оставляя жирные пятна от яичницы на полицейских рапортах 90-х. В старом чемодане под кроватью Джейкоб нашел пачку писем с меткой «Э.К.» и ржавый ключ от заброшенной
