Пан Володыевский (1969)

Михал Володыевский, низкорослый шляхтич с усами в стрелку, чистил клинок у походного костра. Рядом Кетлинг, его друг-наёмник из Шотландии, ковырял ножом засохшую грязь на сапоге: «Опять эти проклятые степи… Лучше бы в Кракове сидели, под вино да под скрипки». За стеной крепости Каменец слышался лязг телег — горожане готовились к осаде. Баська, жена ротмистра Нововейского, принесла им чёрный хлеб с салом, её платье пахло дымом от кухни. Володыевский, избегая её взгляда, спросил: «Где Заглоба? Опять в погреб за пивом свалил?»

Заглоба, толстый шляхтич в порванном жупане, тем временем торговался с татарским лазутчиком у городских ворот: «Скажи своему паше — за мою голову он мешок червонцев отсыплет, а не гроши!» В казачьем стане под Батогом Богуун, атаман повстанцев, приказал жечь польские фольварки: «Хлопцам сказать — коней не резать, сами пригодятся». Володыевский, получив приказ от князя Яремы, повёл хоругвь на прорыв через турецкие редуты. Под Збаражем, когда янычары прорвались в ров, он крикнул гайдукам: «Кидайте факелы в порох!» — и сам рубил ятаганы, пока не упал, сражённый ударом в плечо. Баська перевязывала рану, её пальцы дрожали: «Выживешь — обещай больше не играть в героя».