Жизнь и смерть Леньки Пантелеева (1 сезон)

Представляешь, Петроград после Гражданки? Город-призрак. От былой столичной роскоши — голод, развалины да мороз по костям. Выживали кто как мог: чекисты с маузерами "наводили порядок", а народ пух от тифа да блокадной баланды. Но к 22-му году будто прорвало — НЭП всколыхнул город. На Невском — толчея, в Елисеевском витрины ломятся от омаров, а в подворотнях... Ох, в подворотнях уже вовсю орудовали бандиты. Ирония в том, что сами чекисты порой шептались: "Да эти жулики хоть не белогвардейцы — свои, пролетарские".

Тут-то и родился тот самый безумный план. ЧК, понимаешь, решила пополнить казну... грабежами. Мол, создадим "контролируемую" банду — и вперёд, "экспроприировать экспроприаторов". Выбрали парнишку-чекиста, Леньку. Ну а что? Молодой, амбициозный, без семьи — идеальная пушечка. Только вот превратился он из винтика системы в настоящую легенду улиц. Его налёты — как спектакли: чёткий план, никаких жертв, да ещё и с долей романтики. Говорят, горничные тайком сводили его в гостиные хозяев — "Вот, Лёшенька, серебро в секретере, а бриллианты под третьей паркетной доской". А он, представляешь, часть добычи исправно сдавал обратно в ЧК! Чистая арифметика: и казна полнеет, и бандиту слава.

Но всё ждало своего часа. Когда грабежи стали эпидемией, власти спохватились: "Ой, что-то мы заигрались". Леньку решили списать — вместе со всеми бумагами о его "спецзадании". Подбросили ему десяток нераскрытых дел, объявили врагом номер один. А он... Он же как призрак! То стариком прикинется у Александро-Невской лавры, то грузчиком на складах мелькнёт. Говорят, даже приходил в ЧК под видом курьера — смеялся в лицо бывшим начальникам.

Вот только что дальше? Даже если бы выжил — куда ему? Для своих он предатель, для бандитов — перевёртыш. Может, поэтому в конце концов выбрал не бегство, а какой-то отчаянный, театральный выход. Как в том анекдоте про лису и капкан: "Слушайте, ребята, я, пожалуй, останусь..."

Страшно подумать — сколько таких Ленек кануло в ту смуту. Одни в безвестности, другие — в легендах. А правда? Её, как всегда, похоронили где-то между архивными папками и невскими туманами.