Колдуньи (1 сезон)

Алиса, с розовыми прядями в волосах, разгружает поддоны с круассанами в кофейне на Крещатике. Её коллега Леся шутит про «ведьминские скидки» на эспрессо, пока та незаметно чинит сломанную кофемолку взмахом пальцев. На Оболони Марина роется в архиве университета Шевченко — её конспекты по казацким обрядам испещрены пометками «Тарас, проверь даты!» и зарисовками рун. София, затянутая в вышитый жакет, торгуется со студентом из общежития №12: «Этот браслет из Карпатской сосны — от дурного глаза. Хочешь дешевле? Купи китайский пластик у метро».

Запах гари разливается по Подолу после полуночи. Троица пробирается в подвал заброшенного цеха на Нижнем Валу — Марина находит в груде ржавых труб алтарь с перечеркнутым тризубом. «Тут не шабаш, а бомжи котелки грели», — фыркает София, но замолкает, когда Алиса тычет пальцем в кровавые потеки на стене. Диалог обрывает грохот: из тьмы выползают тени с глазами, как у сов из Межигорья. София швыряет в них мешок соли из рюкзака («Брала для пасок, а пригодилось!»), Марина кричит отрывок из дневника Грабовича, а Алиса лепит барьер из осколков разбитых бутылок. Позже, за чаем в хрущевке на Троещине, Марина листает семейный альбом: «Смотрите, бабка в 60-х — точь-в-точь я. И стоит у того самого цеха…».