Джорди (1955)

Джорди Меррик, пятнадцать лет, таскает угольные мешки на доке Ливерпуля. Его отец, Томас, пропал в штольне два года назад — тело так и не нашли. Мать, Мэйбл, стирает бельё в цинковом тазу, пальцы в трещинах от щёлока. «Сходи к мистеру Харгривзу, спроси про расчёт», — бросает она, развешивая простыни во дворе-колодце. Джорди молча кивает, зная, что хозяин верфи снова отмахнётся: «Долги отца ещё не покрыты». По вечерам парень пробирается на крышу склада, смотрит на дымящиеся трубы завода «Карлайл» — там горит жёлтый свет в кабинетах, куда не пускают в рваных ботинках.

На рыбном рынке Эпплби-стрит он сталкивается с Элис, дочерью портового бухгалтера. Девчонка в клетчатом пальто суёт ему книжку Блейка: «Тут про тигров и печи — как у вас в цеху». Они прячутся от дождя под навесом ларька с копчёной селёдкой; Элис рисует карандашом портреты матросов по три пенни. «Уеду в Лондон, буду печатать манифесты», — говорит она, закусывая медяки от продажи. Джорди молчит, растирая в руках угольную пыль — вчера младшая сестра Лотти захлебнулась кашлем, нужны деньги на сироп. Когда Элис уходит, он подбирает оброненную перчатку, пахнущую типографской краской и жасминовым мылом.