Лукреция Борджиа (1990)

Лукреция сидит в покоях палаццо Святого Престола, перебирая письма с печатью отца — Родриго Борджиа. За окном слышен стук копыт: Чезаре, в черном плаще, возвращается с ночной вылазки. «Джованни Сфорца снова просит аудиенции», — бормотает она, пряча в резную шкатулку ключ от потайной комнаты, где хранятся флаконы с белым порошком. Служанка Джулия, поправляя серебряный поднос с гранатовым вином, шепчет: «Мессер Чезаре приказал добавить каплю в кубок кардинала Орсини». На лестнице Лукреция сталкивается с братом Хуаном, его рукав запачкан чернилами — следы перехваченных донесений из Венеции. «Папа хочет видеть тебя перед обедом», — бросает он, не глядя. В кабинете Родриго пахнет ладаном и воском. «Феррара предложила руку Альфонсо д’Эсте. Ты выйдешь за него весной», — его пальцы стучат по карте с границами Папской области.

Через полгода в замке Эсте Лукреция, обмахиваясь веером из страусиных перьев, наблюдает, как горничная зашивает в подкладку её платья письмо к Чезаре. «Синьора, герцог просит вас в зал совета», — докладывает паж, вытирая сапоги о соломенную циновку. Альфонсо, разглядывая договор с Францией, хмурится: «Твой брат требует войска против Неаполя. Скажи ему — только через моё тело». Ночью, спускаясь в винный погреб, Лукреция находит в бочке с оливковым маслом сверток — отравленный кинжал и записку: «Для гостя из Мантуи». Утром, поправляя жемчужное ожерелье на шее дочери Родриго, она шепчет кормилице: «Если герцог спросит — я в часовне». В нише за алтарем уже ждет гонец в потрепанном камзоле. «Мессер Чезаре просил передать: Милан пал. Ваш ход».