Четыре жизни (1 сезон)

Лиам просыпается в съемной квартире на третьем этаже в Брикстоне — вчерашний сон о траншеях Первой мировой до сих пор сводит мышцы. На кухне Эмили, его соседка, разбивает яйца на раскаленную сковороду: «Опять твои кошмары? Вчера ты во сне кричал по-французски». За окном грохочет поезд метро, запах жареных колбасок смешивается с дымом от соседского камина. В университетском кампусе София листает газету 1923 года в архиве — на пожелтевшей фотографии она узнает свои веснушки на лице медсестры. Джейкоб, разносящий почту, спотыкается о треснувшую плитку у станции Clapham Common — внезапная вспышка: он в камзоле XVIII века, пишет письмо женщине с родинкой над губой, как у Софии.

За обедом в кафе «Красный фонарь» Джейкоб тычет пальцем в карту Лондона: «Вчера нашел склеп под часовней — там наши имена на плитах. 1704 год». София роняет ложку в тыквенный суп: «Я… видела эти даты во сне. Ты говорил, что верне́сь, даже если придется переродиться». Лиам тем временем преследует мужчину в коричневом пальто — тот оставляет конверты с обугленными фотографиями у их дверей. Ночью Эмили находит в прабабушкином сундуке медальон с миниатюрой: Джейкоб и она, но в платьях эдвардианской эпохи. «Мы уже теряли друг друга в Бомбее 1897-го», — шепчет она, проводя пальцем по трещине на стекле. Дождь барабанит по мусорным бакам за пабом, где Лиам сталкивается с преследователем: «Вы ведь тоже помните бойню при Пашендейле?» — спрашивает незнакомец, доставая пистолет с гравировкой в виде лилий.