Неортодокс (2018)

Эсти Шапиро, с рыжими волосами, спрятанными под париком из чёрной пряжи, каждое утро месила тесто для халы под присмотром свекрови. Её муж Янки, пахнущий талмудической пылью, бубнил за столом: *«Ты забыла зажечь свечи в пятницу»*, пока она разбирала крошки между страницами его молитвенника. В синагоге на Ливокум-авеню женщины шептались о её бесплодии, а раввин советовал *«больше молиться, меньше мечтать»*. Однажды, стирая пятно вина с белой скатерти, она нашла старую фотографию матери — берлинской пианистки, бросившей рояль ради брака. В кармане пальто Эсти спрятала билет на рейс до Тель-Авива, завернутый в обрывок нотной бумаги.

В берлинском хостеле на Шпрее, где пахло краской и сигаретным пеплом, Эсти впервые прикоснулась к расстроенному пианино. Нона, студентка-биохимик с фиолетовым ирокезом, смеялась: *«Ты играешь, как будто боишься разбудить Бога»*. На занятиях в консерватории профессор Зак, поправляя очки, сказал: *«Твой ритм — как сердцебиение того, кто убегает»*. Когда Янки выследил её через знакомых хасидов, он стоял у метро «Розенталер плац», сжимая мезузу в кармане: *«Ты опозорила семью. Вернись — мы скажем, что ты болела»*. Эсти, спрятав руки в рукава свитера с дыркой на локте, шагнула назад — в толпу туристов, кричащих на испанском.