Ларс, 22 года, вернулся в родной Эсбьерг после смерти отца. В старом доме на улице Vestergade он нашел коробку с фотографиями матери, которую никогда не знал, и потрепанный блокнот с записями о «подземных голосах». За кофе в кафе «Hvide Hus» его друг Эмиль, механик с татуировкой якоря на шее, сказал: «Твой старик вечно копался у фьорда после полуночи. Однажды видел, как он бросал в воду какие-то
Лайла Морган, инженер-эколог из захолустного городка Брентвуд, штат Орегон, находит в пробах речной воды следы неизвестного токсина. Ее коллега, Карлос Ривера, техник с подрагивающими от кофеина руками, показывает ей фотографии мертвой рыбы с фиолетовыми язвами: «Это не из-за стока с ферм, Лайл. Смотри — уровень свинца зашкаливает, но формула… тут чего-то другого». Они пробираются ночью на
Токугава Хиротада, даймё провинции Каи, сидел на полу опустевшего склада, перебирая потёртые медные монеты. Его кимоно, когда-то вышитое золотыми журавлями, теперь покрывали заплатки из грубой конопли. Рядом стоял советник Сасаки, держа в руках учётную книгу с вырванными страницами: *«Меч семьи… если продать, хватит на мешок риса»*. Хиротада хрипло засмеялся: **«Предкам будет стыдно. Но голодные
Адити, 28 лет, каждое утро пробирается через толпу на станции «Чёрчгейт» в Мумбаи, чтобы успеть на смену в колл-центр. Её наушники с потрёпанным проводом глушат гудки поездов, но не спасают от криков начальника: «Клиент жалуется на акцент! Переключи на Раджа!» В обеденный перерыв она прячется на лестничной клетке, жуя самосу с картошкой, пока мать звонит в третий раз: «Аптека у метро закрывается
Лайла Мерсер, девятнадцать лет, работает ночным стокером в библиотеке Колдуэлла — провинциального городка в Айдахо. В подвале, среди пахнущих плесенью коробок с учебниками 80-х, она находит дневник с обложкой из потрескавшейся кожи. На первой странице — фото мужчины в военной форме, подпись: *«Джейкоб, если читаешь это — я не смогла молчать. — Эвелин»*. В кармане дневника завалялся билет на поезд
Эмиль, грузчик на фабрике в Брюсселе, разгружая мешки какао-бобов, натыкается на засыпанный мукой дневник 1943 года. На странице с выцветшими чернилами — рецепт с пометкой *«Смертельный привкус — 12 капель»*. В тот же день Софи, студентка академии искусств, замечает на стене в переулке возле Гран-плас граффити с тем же символом, что и в дневнике: переплетённые змея и ветка можжевельника. «Ты
Андрей Сомов, бывший следователь с подорванной репутацией, получает задание проверить финансовые нарушения во Владимирском централе. В кабинете начальника колонии Николая Вареника пахнет лавандовым освежителем и старыми бумагами. «Архивы за 90-е исчезли, — Вареник стучит пальцем по столу, — как и те, кто их искал». Сомов замечает царапины на дверном косяке — следы от ножей во время давних бунтов.
В центре — Игорь Семёнов, 32 года, механик из Нижнего Тагила. Его привозят в камеру №17 с синяком под глазом и потрёпанным рюкзаком. Сосед по нарам, Виктор «Костяк» Морозов, ветеран зоны с татуировкой медведя на груди, сразу бросает: *«Телефон, сигареты — на стол. Не спиздишь — сам дам, когда надо»*. По утрам Игорь чистит картошку в тюремной кухне, слушая, как охранник Глухов стучит ключами по
Лука, парень в заляпанной маслом куртке, копался в двигателе Alfa Romeo 1987 года в гараже на окраине Милана. Его сестра Алессия, держа в зубах сигарету без фильтра, швырнула ему пачку писем: «Деду звонили из больницы. Опять про эти часы бредит». В ящике с гайками Лука нашёл старый хронограф с треснутым циферблатом — внутри торчала фотография незнакомки в чёрном платье, подписанная «Элена,
Марина, в фартуке с пятнами от кофе, пересчитывала сдачу в кассе на улице Штефана чел Маре, когда Сергей ворвался с мокрым зонтом. «Вчерашний расчет сработал — грузовик со стройки действительно перевернулся возле рынка», — бормотал он, роняя мокрые салфетки с графиками. Сестра прервала его: «Ты хоть понимаешь, что это не игра? Люди пострадали!» За окном маршрутка резко затормозила, обрызгав лужей
Лиам, худощавый парень в краске-засохшей куртке, каждый вечер толкается у киоска с кофе на углу Робсон-стрит. В четверг он задел плечом Эмили, когда та перекладывала скрипку в чехле с нашивкой "Виктория, 2016". Горячий латте выплеснулся на инструмент. "Черт, извини, я заплачу за чистку", — бормотал он, вытирая рукавом тёмное пятно на деке. Эмили, не глядя на него, провела
Оля копалась в старом сундуке на балконе, пока мать хлопотала с вареньем. Под слоем выцветших скатертей нащупала холодный предмет — браслет с треснувшим гранатом, похожий на те, что носили в её снеках про советикус-стимпанк. «Ти щось гримосиш, як хом’як», — засмеялся брат Максим, заглядывая в комнату с пачкой сигарет в руке. Через три дня этот браслет свел её со странным типом в кожаном