В Лос-Анджелесе, за кулисами SoFi Stadium, Тейлор в потёртой hoodie с надписью «13» на рукаве спорит с хореографом Мэнди Мур из-за перегретой дымовой машины. «Если я не увижу эти фиолетовые прожектора во время *Lavender Haze*, мы все будем пить холодный кофе до декабря», — бросает она, поправляя наушник. Гитарист Пол Сидоти перебирает струны за кулисами, пока техник Сэм лузгает семечки, глядя,
Винсент Маттачине, 42 года, автомеханик с татуировкой распятия на предплечье, каждое утро чинит старый «Кадиллак» 1987 года в гараже за углом от их дома в Бруклине. Его жена Карла, в прошлом участница кулинарного шоу, сейчас печёт хлеб для местной пиццерии «Луна Росса» и ругается с дочерью-подростком Лией из-за дырок в джинсах: *«Ты хочешь, чтобы все думали, мы из трущоб?»*. Сын Марко, 14 лет,
Мика, 17 лет, переехала с матерью-программистом из Ванкувера в Торонто. Отец остался на западном побережье, отправляя ей редкие голосовые с жалобами на дожди. В школе West Ridge High она пытается подружиться с группой Софии Ленуар — девушкой в кожаной куртке, которая фотографирует латте для Instagram. «Ты же понимаешь, что авокадо тут перезрелые?» — бросает София, пока Мика неуверенно держит
Люка, парень в рваных дренсах и кедах, просыпается в окопе под Верденом. Вместо звуков метро — разрывы снарядов. Солдат Анри, лицо в саже, толкает его в спину: «Тащи ящики, новичок, пока всех нас тут не размазало!» Люка нащупывает в рюкзаке дневник с обложкой из свиной кожи — там рисунки блиндажей и дата «3.11.1917». В полевом госпитале он врезается в Жанну, медсестру с подолом, испачканным
В Сантосвилле, Техас, шериф Лукас Моралес разбирается с пропажей коз у фермера Джерри Холдена. На закате, осматривая перекопанную землю у сарая, Лукас замечает клочья шерсти на колючей проволоке и полуметровые царапины на дверях. «Твою мать, Джерри, это не пума», — бормочет он, фотографируя следы на разряженный iPhone 12. Ветеринар Эмили Картер, разворачивая труп ягненка в гараже-лаборатории,
Эмир, сорокалетний инженер из района Кадыкёй в Стамбуле, каждое утро варит крепкий кофе в потрескавшейся турке, пока его сын Арда, 14 лет, собирает рюкзак, забывая тетрадь по геометрии на кухонном столе. На работе Эмир чинит старые холодильники, шутит с коллегой Хаканом о футболе, но по ночам в рваном плаще с капюшоном тушит пожары в трущобах Тарлабаши, пряча лицо под шарфом. Арда, заметив на
Лина, 17 лет, моет полы в парижском кафе *La Brume*. После смены находит в мусорном баке потёртый блокнот с координатами и фразой *«Ищи под лестницей»*, написанной синими чернилами. Она звонит Марку, своему соседу-студенту из Женевы: «Привезу тебе винил с барахолки, если разберёшься с этими цифрами». Он приезжает на поезде через два дня, пахнет дешёвым одеколоном и сгоревшими микросхемами — весь
Юто Кадзимара, старшеклассник из Сибуи, разбирая хлам на балконе своей квартиры с трещащими половицами, наткнулся на потёртый дневник в коробке из-под мандаринов. На первой странице — детский почерк: «Хочу, чтобы папа перестал кричать», подписано «Рина, 2009». На следующий день Рина Морисита, его одноклассница в потёртой косухе, сидела напротив в кафе «Уголок совы», крутя в руках стакан с
Джейкоб Райдер, автомеханик из Блэкстоуна (Орегон), после аварии на шоссе 101 очнулся в морге с шрамом в форме полумесяца на ключице. Его гараж, заваленный промасленными тряпками и деталями от Ford ’78, теперь пахнет озоном — лампы мигают, когда он злится. «Ты вообще дышишь, Джейк?» — спросил Лукас, наливая кофе в треснувшую кружку с надписью *World’s Best Dad*. Джейкоб потрогал холодный металл
Лайм Хартли, 23 года, моет чашки в кофейне возле станции Паддингтон. По вечерам ковыряется в двигателе Yamaha 1985 года, который никак не заведется. Напротив, через дорогу — биохимическая лаборатория, где Эмили Кроу, 25, в синем халате и резиновых перчатках сливает мутную жидкость из колбы. «Слушай, ты опять оставил следы масла на столе», — бросает она через приоткрытое окно, указывая на пятно у
Хирото Камия, фермер из деревни на окраине Окаямы, каждое утро проверяет треснувший колодец за домом. Его дочь, Саори, шепчет: *«Папа, помидоры опять сморщились»*, пока ковыряет палкой сухую землю. Жена Юки стирает школьную форму в тазу, где плавают комки глины — вода из последнего цистернщика. *«Если к вечеру не привезут, будем пить чай с солью»*, — бросает она, но Хирото уже едет на мопеде к
Лука в Риме третье утро подряд чинит один и тот же мотороллер Vespa 1985 года — клиент так и не приехал забрать. Руки в машинном масле, он тычет пальцем в экран телефона: «Мария, ты слышала, часы на Пьяцца Навона опять семь утра показывают?» В кафе через дорогу Мария, не отрываясь от протирания стойки влажной тряпкой, бросает: «Нет. Кофе с сахаром?» За окном дождь стучит по припаркованным