В прибрежном городке Бари 17-летняя Лиза, дочь рыбака Карло, замечает, что её морская свинка Рози исчезает каждую полночь и возвращается с шерстью, пахнущей серой. В местной траттории «Скалия» её друг Энцо, разгружая ящики с кальмарами, смеётся: «Может, она на свидания бегает?» — но Лиза находит в сарае за домом клочок пергамента с символом трезубца и пятнами, похожими на кровь. Тем же вечером
Лейла, 23 года, моет кружки за стойкой *Coffee Nook* на углу 5-й улицы и Харпер-авеню. В перерывах подбирает крошки маффинов с подноса, пока коллега Марк ворчит: «Ты опять забыла про смену графиков?» В подсобке, между пачками кофе «Эфиопия Сидамо», она натыкается на коробку с детскими рисунками — подписанные её именем, но не её почерком. На обороте одного — адрес: «17-й квартал, дом 9, чердак».
В старом районе Сент-Клэр, Лена, 17 лет, с шрамом на запястье в виде штрихкода, сбегает из подземной лаборатории через вентиляционную шахту. На свалке за ржавым заводом она натыкается на Джека, парня в потёртой кожаной куртке, который ковыряет в двигателе мотоцикла «Кавасаки» 80-х. «Ты из *их* контейнеров, да? — бросает он, не отрываясь от проводов. — У меня друг пропал после того, как согласился
В Бейруте Лейла, дочь владельца крошечного магазина электроники, каждое утро перед школой пересчитывает батарейки на полке. Отец, Ахмед, ворчит: *"Пять лет учишь немецкий, а помочь с поставками не можешь"*. После взрыва на рынке, где погибает мать, Лейла находит в развалинах дома пожелтевшую карту с отметками в районе Трира. В школьной библиотеке, протирая пыль с книг 80-х, она
Лив и Эйрик приехали в старую охотничью избушку у подножия Тролльфьелля — дед Эйрика построил её в 60-х. В багажнике — замороженная оленина, бутылки глёга и коробка с гирляндами, которые Лив купила в Осло на распродаже. «Ты уверен, что печь работает?» — спросила она, разгребая снег сапогом. Эйрик хлопнул по железной дверце: «Лучше, чем твой кофевар». Вечером, пока он чинил генератор, Лив нашла в
Сяоли, 14 лет, в рваных кедах на три размера больше, носила бабушке обед в консервной банке через рисовые чеки. В деревне под Гуйлинем трещали цикады, а старуха Ли ругала соседа за кражу веника: «Чжан, у тебя в курятнике перья с моего петуха!» После дождя Сяоли нашла у колодца рыжий клок шерсти и разбитую фарфоровую пиалу с иероглифом «долголетие». В ту же ночь брат Дачэн, пахнущий бензином от
Гелик, толстый медведь в очках, копался в гараже, разбрасывая гаечные ключи и болты. Тучка, заяц в красной бандане, влетел, споткнулся о ящик с гнилыми бананами: "Опять твой хлам везде валяется! Чем занят?" — "Собираю усилитель для рации, — буркнул Гелик, — чтобы Умника разбудить, если опять проспит сбор ягод". Умник, ленивец в полосатой пижаме, тем временем висел на пальме у
Анна, аптекарша из Екатеринбурга, живет в хрущевке с треснувшим подоконником. Каждое утро она раскладывает коробки с «Глицином» и «Цитрамоном», пока соседка тетя Зина не заходит поболтать о больных суставах. В четверг к витрине подходит Дмитрий, электрик с обгоревшими пальцами, просит таблетки от давления для матери: «Она у меня, как чайник, — шумит, пока не выключишь». Анна протягивает упаковку,
Эйнар, засунув руки в карманы рваной куртки, стоял у замерзшего окна камеры в тюрьме Копавогюр. Его сокамерник Халльдор, бывший рыбак с обветренным лицом, чинил крючок для трески, брошенный охранником. «Если пройти через старые вентиляционные шахты, выйдем к геотермальной станции», — пробормотал Эйнар, рисуя ногтем схему на запотевшем стекле. На столе — остатки сушеной рыбы и самодельная карта из
Лиам, 17 лет, копался под капотом «Шевроле-78» в гараже отца в Рейвенсвуде — городке, где улицы после девяти пустели, кроме дальнобойщиков у закусочной «Грейс». Запах машинного масла смешивался с пылью от старых покрышек. Мика, в потёртой косухе и с фонариком в руке, вломилась через чёрный ход: «Твой мотор ещё дымит, как труба завода. Шериф спросит, почему я в два ночи тут». Лиам вытащил из
Хунг, парень из деревни, моет посуду в харчевне на окраине Ханоя. Его девушка Линь, студентка-филолог, тайком подкладывает ему в карман жареные семечки — знает, что он стесняется брать еду со склада. По вечерам они гуляют у озера Возвращённого меча: Линь цитирует Нгуен Зу, Хунг молчит, ковыряет грязь под ногтями. «Ты ж не навсегда здесь, — говорит она, — поступишь в училище, станешь электриком».
Линь, десятилетняя девочка с облупившимся синим велосипедом, каждое утро объезжала ханойские переулки, развозя суп *фо* из ларька матери. Её друг Хоанг, сын владельца мастерской по ремонту мопедов, прятал под кроватью потрёпанный комикс про супергероев — отец считал это «глупостями». За старым рынком, где продавщицы в конических шляпах кричали: *«Креветки свежие, дешево отдам!»*, они с Май,