Армен, парень из спального района Еревана, торчит на рынке «Вернисаж», пытаясь сбыть старые часы отца. «Григор, если завтра не соберу 300 тысяч, квартиру выселят», — бросает он другу, закуривая «Ахтамар» у ларька с чебуреками. Григор, в потёртой косухе, предлагает «дело»: помочь перегнать грузовик контрабандных сигарет через границу. Вечером Армен варит кофе в хрущёвке, слушая, как мать кашляет
Такуми, младший бухгалтер с хронической бессонницей, каждое утро покупал банку холодного кофе у автомата напротив станции Сибуя. Его офис на 14-м этаже пахло пластиком от новых компьютеров, а за окном маячил рекламный щит с анимэ-персонажем в розовых сапогах. В обеденный перерыв коллега Ая, всегда носившая кожаный браслет с гравировкой «09:31», толкнула его локтем: «Хочешь заработать на ремонт
Артём Гришин, в черной куртке с выгоревшими плечами, приезжает в городок под Рязанью после увольнения из армии. Первым делом заходит в гараж к отцу — там пахнет машинным маслом и старыми покрышками. На рынке, где торгует его сестра Катя, местные рэкетиры в спортивных костюмах требуют «долю»: *«Ты ж не на полигоне, браток, — один из них, с шрамом на скуле, хрипит, — тут платят все»*. Артём молча
Джесс, рыжеволосая курьер из Бостона, столкнулась с Эмиром, таксистом из Стамбула, возле автомата с кофе на углу 5-й авеню. Её рука дрожала, когда она пыталась достать застрявшую долларовую купюру. «Держи, — Эмир протянул монету в 25 центов, — здесь всегда заедает». Они разговорились: он потерял фотографию сестры в толпе у Центрального вокзала, она искала антикварный магазин с вывеской «Golden
Якумо, девушка в поношенном кимоно с выцветшим узором папоротника, торгует травяными сборами в крошечной лавке у станции Сибуя. Ее клиентка, старуха с морщинистыми руками, жалуется на призрака в квартире: *"Он переставляет чашки в буфете… всегда на те же места"*. Якумо молча кладет в бумажный пакет пучок полыни, затем внезапно хватает женщину за запястье: *"Он ищет керамическую
Элла перебирала стопку книг в углу университетской библиотеки, когда Джейкоб, в зеленом свитере с вытянутыми локтями, случайно задел ее плечом, роняя томик Паунда. «Извини, я… эм, ты не видела мои заметки про модернистов?» — пробормотал он, поправляя очки. Она протянула ему листок с каракулями о «Кантос», найденный меж страниц «Улисса», и он рассмеялся: «Ты же знаешь, Джойс его ненавидел?» Запах
Кирилл, бывший инженер-энергетик, живет в заброшенной хрущевке на окраине Москвы, где окна забиты листами жести. Каждое утро он чинит дизель-генератор, пока его соседка Лида, медсестра из расформированной поликлиники, меняет бинты на пайки. «Опять свет вырубили, — бормочет он, выковыривая пыль из контактов, — щас как дам током, сами завоют». На барахолке у станции метро «Беговая» Кирилл
Алесь приезжает в деревню Заречье после пяти лет учебы в Минске. Бабка Галя встречает его пирогами с ливером, но уже через час сосед Игнат тычет пальцем в синий забор за окном: *«Видишь? Это Жук из райцентра купил землю под склады. Говорит, лес вырубим к осени»*. Алесь замечает, как мать прячет письма из банка — долги за дом копятся с зимы. На старом чердаке он находит дедову тетрадь с
Канаде, девочка в круглых очках, каждое утро поливает герань на подоконнике ветхого дома, сложенного из обломков бетона и ржавых балок. Городок, где она живет, напоминает коллаж: облупившаяся краска на стенах соседствует с яркими граффити, а вдалеке всегда виден сломанный мост. Однажды, возвращаясь из магазина с пакетом рисовых шариков, она слышит звуки трубы, доносящиеся со школы. На крыше,
В Бруклине Лиам, слепой с рождения, таскает на шее потёртый Nikon F3. Каждое утро он бродит вдоль промзоны, прикладывает ладонь к холодной стене склада, ловит эхо шагов грузчиков. «Эмили, тут слишком тихо. Где дети с мячом?» — спрашивает он соседку, которая ведёт его к площадке. Она шепчет: «Слева — лужа, пахнет краской. Справа — скамейка, там старик с радио». Лиам щёлкает затвором наугад, позже
Харуко, 28-летняя дизайнер из Токио, неожиданно получает в наследство старый дом в Камакуре от дальнего родственника. Приехав на место, она обнаруживает трёх дворецких — Судзи, Такуми и Рэн, которые десятилетиями обслуживали семью. «Здесь всё останется как было?» — спрашивает Харуко, поправляя очки, пока Судзи, строгий старший дворецкий, раскладывает чайные чашки с трещинами по краям. В комнатах
Вот, представляешь, Никита — в юности вообще кошмарный ребёнок, вечно влипала в истории. И вот, когда казалось, что всё — конец, её вдруг «спасает» какое-то секретное подразделение из Штатов. Типа, инсценировали казнь, дали новый шанс: «Живи, работай на родину, красавица!» Только вот мелкий нюанс — ей забыли сказать, что из неё лепят супершпиона с кучей навыков убийства. Ну и как обычно, в итоге