В Праге парамедик Ярослав Бенда, сорока лет, в растянутом свитере, каждый день вытаскивает из панельных домов пожилых с температурой под 40. Его напарница, Люсия Грохова, втихаря пьёт кофе из термоса, пока они ждут вызовов у разрисованного граффити гаража на Жижкове. В пятницу утром нашли старика в лифте — умер, сжимая в руках пузырёк с ибупрофеном. «Опять родня боялась карантина, не вызвали
В рыбацкой деревне у озера Плаштеница 12-летняя Эмилия и её младший брат Лукас чинят старую лодку "Блестящая чешуя". Отец уехал на заработки в Братиславу, оставив им ключ от заброшенного маяка. «Смотри, тут царапина в форме трезубца», — Лукас ковыряет гвоздём ржавчину на борту. Эмилия находит в трюме завёрнутый в тину стеклянный шар — внутри плавает миниатюрный коралловый замок. Вечером
В маленькой деревне затерянной между горами, девочка Элишка, 10 лет, и её младший брат Якуб, 7, копались в старом сарае, разыскивая ёлочные игрушки. Отец, стеклодув Марек, неделями не разговаривал с ними после смерти матери — только стучал молотком по раскалённому стеклу, создавая фигурки ангелов. «Он совсем забыл про Сочельник», — прошептала Элишка, натыкаясь на потёртый дневник с чертежами
В Бонне 1787 года шестнадцатилетний Людвиг, с потрёпанной нотной тетрадью под мышкой, пробирается через толпу на рынке к дому семейства Бройнинг. Элеонора, его ученица, смеётся, когда он роняет карандаш, пытаясь записать мотив из шума уличных шарманок. «Вы слышите диссонанс в этом вальсе? — бормочет он, — как будто пьяный сапожник танцует». Переезд в Вену через пять лет: Людвиг в потёртом сюртуке
В старом пражском районе Жижков, под шум трамвая №9, студентка Элишка копалась в коробке с бабушкиными вещами. На дне нашла стеклянный кулон в форме медузы, обмотанный газетной вырезкой 1987 года: *"Проклятие Национального театра: актриса пропала во время премьеры 'Сирано'"*. Из кулона выпал ключ с гравировкой "Летна 12/3". "Ты вообще спишь ночами?" —
Виктор Горбачев, бывший инженер с завода радиоэлектроники, приезжает в Ригу после звонка от дочери Ольги. Она нашла в старом чемодане письма на латышском с адресом ул. Калнциема, 14 — дом, где жила его первая жена Ирина. В квартире с облупившимися обоями и запахом сырости Ольга спрашивает: «Ты же говорил, мама умерла в 91-м?» Виктор молча перебирает ключи с выцветшими бирками — «Рига-Порт», «Цех
Карл Шульц, пятнадцать лет, переезжает с матерью из дымного Берлина в пражскую квартиру с треснувшими обоями. На первой же неделе он врезается на скейте в рыжеволосую Лию, которая тащит сумку с книгами из букинистического на Вацлавской площади. «Чего смотришь? Поможешь донести, раз такой быстрый», — бросает она, вытирая пот с подбородка. По вечерам Карл копается в старом чемодане отца —
Гампи, 14-летний рыжеволосый парень в потертых джинсах, находит в пражской квартире бабушки потёртый блокнот с пометкой *"Подземелье Вышеграда – вход за третьим фонарём"*. Вместе с соседкой Аленой, которая тайно собирает марки с изображением Карлова моста, они пробираются ночью к крепостной стене. Алена спотыкается о канализационный люк: *"Чёрт, тут булыжники скользкие, как лёд
В старом пражском районе Жижков Мирослав, орнитолог-любитель, находит в книжном ларьке потрёпанный дневник с пометками на словацком. «Ты видел птицу с синим клювом?» — спрашивает он продавщицу Адéлу, указывая на зарисовку в margins. Она молча протягивает ключ-подвеску с гравировкой «Штрбске-Плесо». Тем же вечером в Братиславе студентка-архитекторка Зузана разбирает дедов чердак — между кожаными
Казик, слесарь с завода в Кракове, находит в кармане спецовки смятый листок с координатами: *50.0647° N, 19.9450° E*. Дома, заливая лапшу быстрого приготовления кипятком, он слышит, как дочь Аня, копаясь в его старой куртке, достает ключ-брелок с гравировкой «Варшава-Центральна». «Чей это?» — тычет она в ржавый металл. «Выбрось», — бурчит он, но позже замечает, что ключ исчез. На следующий день
В старом пражском районе Жижков инженер Ярослав Коварж чинит станки на заброшенном заводе. За пивом в «У Голешů» он бросает коллеге: *«Если эти детали не придут к пятнице, линия встанет»*. Тем временем в вильнюсском порту Алдона Балтрушайтите обнаруживает в ржавом контейнере папки с водяными знаками. *«Тут не накладные... что-то на немецком, печати с орлами»*, — шепчет она сестре по телефону,
Эмиль, патологоанатом из пражской больницы на Вацлавской улице, заметил, что труп женщины с переломом ключицы исчез из холодильника №13. В кармане халата он нашел смятый листок с координатами кладбища в Жижкове. «Ты тоже видел эти тени в углах?» — спросила Лина, медсестра, разливая кофе в треснутые кружки. Они нашли могилу с датой «1821», где земля была рыхлой, а под плитой — обрывок письма на