Клоэ, 27 лет, бариста в кафе *La Roue* на узкой улочке возле канала Сен-Мартен, нашла в подсобке под грудой пустых мешков из-под кофе потрёпанный дневник с обложкой, испачканной пятном красного вина. На третьей странице — карандашный набросок спирали, подписанный "Э.Д., 15.10.68". Её друг Люк, студент-архитектор с вечным пятном от туши на указательном пальце, расшифровал обрывки
В пригороде Лиона, в полуразрушенной квартире над пекарней, 19-летняя Эмма ковыряет пятно от вина на диване, пока её сводный брат Тео разбирает старые коробки. Он находит письма их покойной матери: "Если папа опять начнёт орать про долги, брось всё и беги к реке. Там...". Эмма перебивает: "Доигрался — теперь полиция ищет твой мопед". На следующее утро Тео крадёт у отца ключи
Дороти, медсестра из клиники Сен-Жан в Лионе, каждое утро заворачивает в промасленный бумажный пакет круассан для брата Люка. Тот просыпается поздно, смотрит на пустую банку из-под кофе и бормочет: *«Опять пропали пятьдесят евро из тумбочки?»* В их новом доме на улице Монблан, 12, трещит паркет, а обои в гостиной пахнут ладаном, хотя мать Дороти, Сильви, никогда не жгла свечи. Соседка снизу,
В Сент-Илер, захолустном городке с церковью XV века и грязными тротуарами, инспектор Люк Берто разгребает глину на кукурузном поле. Тело Пьера Леруа, фермера с обветренным лицом, нашли в дренажной канаве — шею пробил садовый кол. Берто в сапогах, испачканных свиным навозом, допрашивает мэра Жана-Клода Риво возле покосившегося сарая. «Спросите у своей официантки, — бросает Риво, закуривая Gitane.
В пригороде, заросшем каштанами, тело учителя математики Жюльена Делакруа нашли в реке Шер — в кармане его промокшего пиджака лежала записка с цифрами *17, 34, 09*. Детектив Люк Моро, с утра не успевший побриться, заметил царапины на левой руке покойного: *«Он левша, но зажимал мелок как правша — кто-то переставил предметы в классе перед нами»*, — сказал он медсестре Клодин, пока та накрывала
Нефертина, археолог с привычкой поправлять очки кончиком карандаша, находит в парижском архиве университета потрёпанный дневник XIX века. Среди записей о раскопках в Александрии она вырывает страницу с координатами подземного хода под собором Сен-Жермен. Лука, инженер в потертой кожанке, роется в чертежах канализаций: «Ты уверена, что твои символы — не граффити пьяных рабочих?» Они спускаются в
Клара, младший юрист в очках с поцарапанной оправой, возвращалась в свою однокомнатную на улице Рю-де-Бельвиль после полуночи. На третьем этаже она заметила, что замок на двери соседа — пожилого антиквара Лукаса — висит косо, а на перилах остались засохшие капли, похожие на воск. «Опять свечи его проклятые», — пробормотала она, копаясь в сумке с прокуренными документами. Внизу послышался лязг
В офисном здании на Ля Дефанс Антуан, 28 лет, листает отчеты за 2021 год, закусывая круассан с кофе из автомата. Его коллега Матильда, в синем пиджаке с потёртыми локтями, ставит перед ним папку: «Клиент требует пересчитать цифры по энергоносителям — иначе контракт отзовут». Антуан вздыхает, достаёт из рюкзака очки в чёрной оправе, замечая след зубной пасты на рукаве. В соседнем кабинете Луиза,
В дождливом Париже Лиза, 14 лет, в кожаной куртке с выцветшими нашивками от пивных фестивалей, находит в дедовом сундуке потёртый блокнот с координатами. На полях — карандашные пометки: *«Шпреевальд, 52.3676° с.ш., 13.5553° в.д. – спрятано под кирпичом с трезубцем»*. Она договаривается с Эмилем, сыном берлинского часовщика, через Telegram: *«Если я оплачу билеты, ты разберёшься с механизмами?»* В
Ли Вэй, китайский инженер в потёртой кожаной куртке, чинил ржавые трубы системы фильтрации в заброшенном доке Ливерпуля. Его прервала Эмили, британский биолог с татуировкой папоротника на запястье: "Твои насосы — пластырь на гниющей ране. Мои гибриды поглотят токсины за неделю". Она ткнула пальцем в пробирку с мутной жидкостью, где плавали полупрозрачные ростки. Ли Вэй отодвинул чашку с
В старом порту Марселя Элен Моро, ветеран службы безопасности, каждое утро начинала с проверки журналов пропусков. Ее напарник, Люк Венсан, ковырялся в двигателе катера «Альбатрос», бросая промасленные тряпки на ржавые трапы. «Смотри, вчерашняя доставка креветок — номер накладной затерт, — Элен тыкала пальцем в документы, — и ящики слишком тяжелые для морепродуктов». Люк, вытирая руки об рваный
В старом парижском кафе *La Brume*, где плитка на полу потрескалась от времени, Лиза, официантка в засаленном фартуке, роняет поднос с эспрессо. Клиент в углу — Лукас, парень из Брюсселя с рюкзаком, заляпанным краской, — ловит чашку, не отрываясь от блокнота с эскизами метро. «Ты рисуешь станции как живых», — бормочет Лиза, разглядывая перечёркнутый портрет мужчины в шляпе. Он щёлкает карандашом: