Лиза, 28 лет, вкалывает в крохотной кондитерской на Подоле — замешивает тесто в пять утра, пока хозяин кафе, дядька Слава, ворчит на цены на муку. Её парень Макс, гитарист без постоянной работы, мотается на старой Skoda по киевским новостройкам: «Ты опять застрянешь в этом кабаке до ночи?» — бросает он, когда Лиза звонит сказать, что не успевает на его концерт в подвале «Комуналки». Они снимают
Ольга, медсестра из киевской горбольницы №5, получает диагноз дочери — у Кати врожденный порок сердца. «Операция в Германии, 30 тысяч евро. Месяц на сборы», — бормочет хирург, пряча глаза. Ольга ночует в подсобке, ест доширак из пластиковых стаканчиков, считает зарплату: 1800 гривен. На третий день берет кредит у соседа-автослесаря Виталия под 15% в неделю. «Семеновна, ты ж сгоришь», — шепчет
Зинаида, в засаленном фартуке и стоптанных тапках, выгружала банки с тушенкой из ржавой «Таврии» во двор своего дома на окраине Каменца-Подольского. Ее дочь Оксана, в рваных джинсах и с сигаретой в зубах, вытирала пыль с фотографии отца, который ушел пять лет назад к «той стерве из Житомира». «Съеду в Киев, мам, хоть на мойках буду работать — тут даже Wi-Fi тупит», — бросила Оксана, пнув ногой
Лиза, девушка из московского района Бирюлёво, в пятницу вечером разгружала коробки с сиропами в подсобке кафе «Светлячок». За дверью послышался акцент: «У вас есть *шаурма* без майонеза?» — спросил парень в потёртой куртке с выцветшим принтом Карпат. Артём, электрик из Ивано-Франковска, два месяца назад устроился на стройку у метро «Тёплый Стан». Лиза, вытирая руки о фартук, бросила: «У нас
В центре — Оля, медсестра из Черкасс, которая пытается уговорить брата-студента Степана поехать с ней к родителям в село. Он отмахивается: «Опять слушать про мой «неправильный» пирсинг?» Вместо этого сбегает к подруге Кате, которая торгует на рынке старыми пластинками. Они пьют кофе из треснувшей кружки с надписью «Киевстар», пока Катя рассказывает, как вчера случайно продала редкий альбом «Вопли
В густых лесах Карпат Олекса, в кожухе, выгоревшем на солнце, спорит с кузнецом Іваном у потухшего костра. "Ти знову хочеш піти на Поляків сам? — бормочет Іван, чистячи затоплену глиною мушкету. — Хлопці з Яблунівки казали: у Потоцького нові гармати з Львова привезли". Олекса, разламывая чёрный хлеб, кивает на схрон за водопадом — там ящики с порохом, украденные у торговца з Рогатина.
Оля, в выцветшем синем фартуке и с красным платком на голове, пересчитывала ящики с картошкой на киевском рынке «Журавка». Возле прилавка остановился потрёпанный ЗИЛ с прицепом — из кабины вылез Андрей, в засаленной куртке и кепке с отслоившимся козырьком. «Сколько за мешок?» — спросил он, разминая плечо со шрамом от осколка. Оля, не поднимая глаз: «Двести. Бери три — скину пятьдесят». Он молча
Игорь Смирнов, менеджер московской фирмы по поставкам труб, приезжает в Киев на строительную выставку. В зале с пахнущими краской стендами он сталкивается с Оксаной Коваль — она в синем вязаном платке толкает тележку с образцами цемента. "Вы тут проход заблокировали", — бросает она, поправляя перчатку с оторванным пальцем. Игорь замечает на её куртке значок одесского порта и вспоминает
Оля, в розовой кофте с вытянутыми манжетами, тащила ведро с колодезной водой к хлеву, когда заметила Андрея у старой груши. Он сидел на корточках, ковырял ножом кору, будто вырезал инициалы. «Опять про трактор?» — спросила она, ставя ведро так, что брызги попали на его потертые кроссовки. Он промолчал, достал из кармана смятый конверт: «Через неделю приедут, оценят участок». За спиной у Оли
Максим, водитель «Богдана» на маршрутке Днепр-Кривой Рог, после смены зашел в полуподвальный бар «У Гриши». Там его ждал Сергей, местный смотрящий, в кожаном пиджаке с оторванной пуговицей. «Ты ж как мышь в долгах копошишься, — хрипло бросил Сергей, разминая пачку «Примы». — Подкину рейс: довезешь коробки до Никополя, спишут пол-долга». Максим выпил стопку, не закусил, кивнул. В грузовике, кроме
Оля, журналистка из хрущёвки на Оболони, после третьего свидания заявила Андрею, инженеру с Подола: «Месяц поживём вместе — потом решим. Но если оставишь мокрое полотенце на кровати, выгоню в первый же день». Они сняли однокомнатную на Троещине — трещина в ванной, соседский телевизор через стену. Утром он ставил турку на плиту, забывая выключить газ; она рылась в его куртке, находя чеки из бара с
В глухой деревне под Житомиром, 1847 год. Грицько, плотник с обожжёнными пальцами, тайком чинит телегу за сараем — собирается бежать на юг, к вольным землям. Одарка, дочь мельника, приносит ему краюху чёрного хлеба: «Ти ж обіцяв батька забрати…» — шипит она, оглядываясь на панский двор. В конюшне пьяный приказчик Семен бьёт кнутом старого коня, ворча про долги. На рассвете в лесу находят труп