Олег, водитель маршрутки 412-го маршрута, замечает пропажу денег из конверта в тумбочке — копилки на ремонт балкона. В этот же день Марина, его жена, получает смс от неизвестного номера: *«Забери свой платок из моей машины»*. Она прячет телефон в карман фартука, пока режет лук для борща. Их дочь Катя, 14 лет, крадет из кошелька Олега 200 гривен на краску для волос — договорилась с подругой Леркой
**Первый абзац:** В киевском кафе на углу Анна, в фартуке с пятнами от эспрессо, роняет чашку с трещиной. За столиком у окна хорватский моряк Мирослав щурится от дождя, поправляет кожаный браслет с выцветшим якорем. «У вас кофе как в Риеке — горький», — бросает он, разминая затекшие плечи. Анна молча подбирает осколки, замечает шрам на его ладони. Вечером она звонит сестре в Одессу: «Опять тот
В Киеве, 1941-й. Анна Петренко, учительница из Подола, прячет в подвале своей хрущёвки Лизу Розенберг с детьми — Мишей, 9 лет, и Соней, 4. Утром, пока патруль проверяет документы на Житомирской улице, Анна пробирается через огороды с ведром картошки. «Там ещё свекла у забора, — шепчет она Лиза, вытирая ладони об фартук. — Игорь спрашивал, куда молоко деваю... Говорю, кошке отдала». Игорь Семенюк,
В старом киевском дворе за хоккейной коробкой Сашка, 16 лет, в рваных кедах «Скороход», прячет пачку «Мальборо» под облупившейся скамейкой. Его сестра Катя, в розовой кофте с вытянутыми рукавами, толкает его плечом: «Снова мать учует — тебе ж хана». Они идут через рынок «Юность», объезжая лужу с радужными разводами, к полузаброшенной пятиэтажке на Оболони. Там в квартире с заклеенными газетами
Оля, с рыжими прядями, выбивающимися из-под платка, вытирала блюдце с трещиной у окна кафе на Рынковой площади. Через стекло мелькали вывески на украинском и польском, а на столике у входа дымился *маковейчик* — клиент забыл шарф в клетку. «Кардамон сыпем в турку до кипения, иначе горечь будет», — бросила она новенькому бариста Степану, когда в дверь вошел мужчина в очках с перебинтованной рукой.
Игорь, грузчик из Подола, в рваной спецовке находит в старом серванте отца конверт с обгоревшим фото гаража и координатами «49°50’N 24°03’E». Его брат Вова, таксист с чеком из автосервиса на панели «Октавии», тычет пальцем в карту: «Тут теперь ТРЦ «Форум», там даже бетономешалки стоят. Он что, в фундамент замуровал?» Настя, подруга Игоря, парикмахерша с розовым мелированием, перебирает ключи от
В Черновцах, на улице с облупленными хрущёвками, Оля, 17 лет, нашла в сарае деда старую коробку с письмами на румынском. На кухне, пока баба Параска резала борщовую заправку, спросила: «Це від діда Івана?» — «Кинь, там кури про когось». На следующий день Оля с парнем Марко поехали на заброшенный кирпичный завод, где в 50-х работал её прадед. В кармане джинсов — смятая карта с пометкой «колодец»,
Олег, в рваной кожанке, вернулся в приграничный городок спустя шесть лет. Запах машинного масла из гаража отца смешивался с дымом от соседских костров. В опустевшем доме нашел треснувшую фарфоровую лошадку — подарок младшей сестры, которая теперь лежала в больнице с ожогами. В автомастерской «Восток» Сергей, бывший друг, чистил нож о штаны: *«Ты думал, сбежишь?»* Олег перевел взгляд на следы
Оля, медсестра из киевской горбольницы №5, каждый день брала маршрутку №24 до конца Подола. В кармане халата — чек за обед из столовой «Смак» (борщ — 28 грн, компот — 12). В ординаторской коллега Таня, жуя булку с маком, бросала: «В третьем боксе старик опять трубку выдернул. Иди, разберись». Вечером, протирая спиртом стетоскоп, Оля слышала через стену соседского баса: Максим, гитарист из
Оля, 23 года, в заправленой вишиванке поверх джинс, таскает ведра с водой из колодца в селе Горошино, пока ее дед Иван ковыряет мотокультиватором грядку с буряками. «Ти ж хотіла в Київ вчитися?» — хрипит он, вытирая лоб клетчатым платком. «Після того, як школу закрили, хто дітей возитиме до райцентра?» — бросает она, разливая помидоры в банки на кухне с облупленым кафелем. Вечером, пока соседки
Ольга, 19 лет, в рваных кроссовках с отклеенной подошвой, моет полы в женевском спорткомплексе после ночной тренировки. Ее брат Алексей звонит из Киева: «Мать опять грозится продать твою комнату. Говорит, раз удрала — не возвращайся». Она молча переключает телефон на громкую связь, продолжая выжимать тряпку в ведре с водой, окрашенной в мутно-серый цвет от чистящего порошка. В раздевалке находит
Алиса, в рваной куртке с капюшоном, копошится в ловушке из проволоки и старых велосипедных цепей. Рядом её младшая сестра Ира, в очках с заклеенной дужкой, тыкает в рацию с припаянными проводами. Их база — третий этаж киевской школы с выбитыми окнами, затянутыми мешковиной. На партах, покрытых слоем пепла, валяются карты с пометками маркером: "река", "метро", "зона