Сергей, в застиранной куртке с оторванной молнией, разгружал коробки с турецкими джинсами на рынке «Шура-2». Денис, щурясь от дождя, прошитого светом фонарей, толкнул его локтем: «Слышь, старик с пятого ряда ищет водилу. Маршрут — Измаил-Черновцы. Платит долларами, но груз не пахнет». В кармане у Сергея лежала квитанция за коммуналку с красной печатью «Просрочено». Он выбросил окурок в лужу, где
Олег, механик из гаража возле киевской промзоны, в пятничный вечер заскочил в «Сільпо» за батоном и кефиром. На кассе Ирина, в синем халате и с потрепанным бейджем, пробормотала: «Тринадцять гривень», не глядя. Он выронил горсть монет — одна покатилась под лоток с жвачками. Поднял, вручил, пальцы в мазуте оставили след на купюре. «Сорян», — буркнул, а она впервые подняла глаза: «Наступного разу
Олег, механик с заправки на выезде из Каменец-Подольского, три недели не замечал трещину в кухонном окне, пока Марина не ткнула в стекло мокрым полотенцем: «Опять сквозняк! Ты же обещал заменить ещё зимой». В ящике комода под слоем старых квитанций они нашли письмо от нотариуса — дедов дом с яблоневым садом мог перейти к дальнему родственнику, если за месяц не соберут справки. «Там же участок за
В Киеве, на Подоле, 23-летний сварщик Дмитрий Шевченко каждое утро покупает *вареники с вишней* у бабушки Люды возле Контрактовой площади. Его сестра Оксана, студентка-историк, расклеивает по Шевченковскому району листовки с цитатами из Грушевского — её задержали на прошлой неделе за попытку бросить *коктейль Молотова* в полицейский фургон. «Ты думаешь, твои учебники про казаков что-то изменят?»
Лида, библиотекарь с привычкой поправлять роговые очки, столкнулась лбом с Олегом у книжного ларька на Крещатике — он торопился на стройку, она перечитывала потрёпанного Паустовского. «Извините», — пробормотал он, поднимая рассыпавшиеся листы конспектов по истории архитектуры. Через три дня он принёс ей в читальный зал чёрный кофе в бумажном стакане: «Вы тогда про лекцию Барта спорили с девчонкой
Надя, 14 лет, в рваных кедах с отклеенной подошвой, моет полы в харьковском интернате. Запах хлорки смешивается с ароматом булочек из соседней столовой — она крадёт одну, пряча под фартук. Подруга Ира, с татуировкой дракона на запястье, шепчет: *"Твоя мамка в том кафе на Сумской работает. Видела, как сигареты покупала"*. Надя копит гривны в жестяной банке из-под кофе: 327 — хватит на
Максим, автомеханик из Краматорска, ковырялся в двигателе старой «Таврии», когда в кармане задергался телефон. «Опять Ольга», — подумал он, вытирая руки об промасленную тряпку. Жена прислала сообщение: «В садике требуют оплату за ремонт. Где взять?» Он сморщил лоб, вспоминая, как вчера шеф сунул ему конверт с ползарплатой: «Кризис, брат. Потерпи». Вечером, разбирая бардачок «БМВ» клиента с
Витя слез с маршрутки на разбитой остановке в селе Заречное, поправив рюкзак с ноутбуком, который теперь казался лишним. На улицах — лужи после дождя, запах дыма из печных труб. В старом доме с облупленными ставнями мать, Людмила Степановна, резала капусту в алюминиевом тазу. «Киевские деньги закончились?» — спросила, не поднимая головы. Он промолчал, глядя на заросший бурьяном огород. Вечером
Марина, 34 года, в бежевом халате за прилавком аптеки, пересчитывает коробки с цитрамоном. Ее муж Андрей, водитель грузовика, третью неделю обещает починить протекающий смеситель на кухне. Вечером, за макаронами с тушёнкой, она бросает: *«Сантехник из Львова берёт 800. Или ты боишься, что снова сорвешь резьбу, как в прошлый раз?»* Он молча крутит в пальцах сигарету — знает, что денег на ремонт
Надежда Белова каждое утро пробирается через разбитую дорогу к одноэтажной больнице в селе Заречное, где вместо аппаратуры — ржавые койки и аптечка с аспирином. Фельдшер Иван, в засаленной куртке, бросает: «Опять морфия нет?» — «Собирай ромашку, обезболит», — отрезает она, натягивая перчатки с дыркой на указательном пальце. Вчера принимала роды в доме у Мельниковых — роженица кричала на старую
Оксана, в растянутом свитере и с сигаретой в зубах, выгружает из маршрутки коробки с консервами в селе под Житомиром. Её девятилетний сын Андрей, в рваных кедах, молча ковыряет палкой грязь у забора — он не смотрит на мать с тех пор, как она забрала его у Ирины, жены его покойного отца. «Слушай, ты вообще есть будешь или так и будешь морду воротить?» — Оксана бросает пачку «Примы» на кухонный
Марина, 23 года, протирает стойку в кофейне «Вертикаль» возле метро Левобережная. Андрей, 45, в мятом пиджаке, заказывает двойной эспрессо. Его папка с чертежами новостроек на Подоле падает на пол. «У вас руки дрожат?» — спрашивает он, поднимая рассыпанные салфетки. Она краснеет, путает заказ, вместо сахара кладет соль. После смены он ждет её у служебного входа: «Пойдёте гулять? Я вон там, за