В маленьком норвежском городке, засыпанном снегом, местный механик Йенс находит в лесу тело подростка с перерезанным горлом. На запястье жертвы — татуировка в виде перевернутого креста. «Опять этот символ, — бормочет участковый Торгнир, разглядывая фото в участке. — Как в 92-м». Его дочь Марта, журналистка, тайно копается в архивах: находит старую газету с заметкой о самоубийстве учительницы
В приморском норвежском городке, где туман цепляется за рыбацкие лодки, 16-летний Ларс проводит дни, чиня сети в сарае отца. Его отец, Олаф, в вязаном свитере с запахом селедки, ворчит: «Брось возиться с этими ржавыми банками — рыба сама не поймается». Однажды Ларс находит в трюме разбитой шхуны с выцветшей кириллицей на борту девушку с синеватой кожей. Она скрипит зубами, выдыхая запах гниющих
Видар, худощавый подросток с постоянно потрескавшимися губами, каждое утро натирает лицо густым слоем солнцезащитного крема, прежде чем сесть за завтрак с семьей. Его отец, Густав, ворчит, разливая кровь из пакета в кофе: *«Не задерживайся после уроков. В лесу рыщет бригада лесорубов — заметят, что твои следы на снегу слишком легкие, начнут вопросы задавать»*. Мать, Элина, вяжет у окна шерстяной
Эмилия Вартанен, юрист из Хельсинки, каждое утро заворачивает в пекарню на улице Алексантеринкату за ржаным пирогом с морошкой. В офисе на столе у нее — стопка дел о нарушениях в лесных хозяйствах Лапландии. «Ты опять копаешься в этих контрактах?» — бросает коллега Юкка, разливая кофе в треснутые кружки. Эмилия игнорирует его, отмечая странные платежи норвежской компании *NordSkog*. Параллельно в
Эмилия Хольт, медсестра из рыбацкого поселка на окраине Осло, нашла тело подростка в ржавой лодке у причала. В кармане куртки — ключ от заброшенного склада «Нордлайт», где когда-то хранили треску. Детектив Маркус Сунд, переведенный из столицы после скандала с утечкой данных, осматривал место в дождь. "Здесь не было бы тебя, если бы твой отец не дружил с шефом", — бросила Эмилия, вытирая
Лена Берг, архивист из Осло, нашла в церковных записях XV века упоминание о железном свитке с печатью Олафа II. Ее коллега, Эрик Шульц из Берлинской государственной библиотеки, расшифровал координаты артефакта через старую программу для астрономических расчетов. Вместе с реставратором Ингрид Свенссон они отправились в заброшенный монастырь под Тронхеймом. Ингрид, вытирая грязь с каменной плиты,
Микель, 17 лет, чинит сети в сарае за домом в норвежском поселке Хусей. В углу, под ржавой бочкой из-под кильки, он находит сверток с картой, помеченной крестами возле Лофотенских островов. «Это почерк отца», — бормочет он, разворачивая промасленную бумагу. Мать, застав его за изучением карты, хватает его за локоть: «Выбрось. Там, где кончаются волны, начинается не правда, а беда». На следующий
В портовом районе Осло Эйнар, исландский океанолог с потёртым блокнотом в кармане парки, находит в пробах воды аномальные частицы. Он звонит Лине, датскому инженеру-экологу, которая в это время чинит ветрогенератор на окраине Копенгагена: «Это не похоже на обычные отходы. Похоже, кто-то скрыл источник». Через три дня они встречаются в заброшенной библиотеке Бергена с Норой, норвежским хакером,
Лив, 17 лет, дочь пропавшего рыбака, каждое утро чистит селедку на причале Бергена. Ее друг детства Эйнар, рыжий и веснушчатый, таскает за ней ящики с уловом. «Опять штормовой запрет, — бросает он, разглядывая серое небо. — Твой старик не дурак был сбежать отсюда». В старом сарае за доком Лив находит отцовский водонепроницаемый планшет с координатами и обрывком записи: *«Они не птицы… крылья изо
В доме на острове Фаро Лив сидит за кухонным столом, разбирает старые письма. Находит фотографию 1965 года: Ингмар в черном свитере стоит рядом с Каби на съемках «Персоны», за кадром слышен спор о крупном плане Лив Ульман. «Ты снова заставляешь меня кричать в кадре», — бросает она, ломая карандаш об сценарий. В соседней комнате дети спорят из-за радио — Эва хочет слушать The Beatles, Лена тянет
Ларс ковырял ржавые гвозди в сарае, пока Сигрид гонялась за барашком Туфте, удравшим через дыру в заборе. «Ты ж говорил, починишь весной!» — кричала она, спотыкаясь о замшелый камень. В коровнике Ингрид вытирала руки о фартук с выцветшим узором, прислушиваясь к бульканью молока в ведре: «Олаф обещал привезти сетку для кур, а то лиса опять утащит Петерсена». На кухне пахло кардамоном — забытые на
Эйрик, норвежский рыбак с потрескавшимися от соли пальцами, каждое утро проверял сети в фьорде возле Олесунна. Его сестра Марта, работавшая на консервном заводе, однажды бросила в разговоре: *«Если не уеду отсюда, сойду с ума от вони селедки»*. Через неделю она исчезла, оставив в холодильнике открытую банку горчицы и билет на поезд до Копенгагена. В том же поезде ехала Лисбет — датская студентка,