Лиам, в рваной кожаной куртке и с потухшей сигаретой за ухом, приезжает в Хартсвилл — городок, где бензоколонка до сих пор принимает чеки с печатью 90-х. Он заваливается в закусочную *Ржавый колокол*, натыкается на Эмили, которая моет кружки с треснувшим дном. «Ты ж десять лет даже открытку не кинул», — бросает она, не отрываясь от раковины. В углу сидит Джейкоб, их школьный друг, теперь местный
Лиам, механик из заброшенного гаража на окраине Калгари, чинил старый пикап, когда Эмили, его сестра-медсестра, ворвалась с пачкой счетов за электричество. «Снова отключили. Через три дня, — бросила она, разглядывая трещину на экране своего телефона. — В больнице сказали, что палату №4 закрывают. Я теряю смены». Лиам вытер руки тряпкой, пахнущей бензином: «Достану денег. У Джейка на складе грузят
Лиза, 28 лет, в рваных садовых перчатках, копается в грядке с капустой. Её сводный брат Том, 19, сидит на покосившейся табуретке у теплицы, скрещивает ноги в потёртых кедсах. "Ты даже компост неправильно замешала", — бросает он, кидая в её сторону ком земли. Она не отвлекается: "Спросил бы, как папа делал, если бы не проспал его похороны". Дом — жёлтый бунгало с отслоившейся
Джонатан, 22 года, втихаря подрабатывает курьером на велосипеде с рюкзаком, заляпанным наклейками пиццерий. Каждое утро он забегает в кафе *Red Maple* на углу Блур-стрит, берет двойной эспрессо и бублик с крем-сыром, пока не сталкивается с Майлзом — бывшим супергероем, который теперь чинит микроволновки в подвале старого ТЦ. «Ты же умеешь быстро крутить педали?» — Майлз хрипит, разбирая плату от
Лиам, в потрепанной кожаной куртке, каждое утро проверяет карту с пометками красным маркером — заброшенные фермы возле озера Манитоба, тоннель под Виннипегом, где в 90-х пропал грузовик с бензином. Его сестра Джейд таскает в рюкзаке фонарик, пачку сигарет «Player’s» и диктофон с записями шепота на непонятном языке. «Тут пахнет серой. Не иначе, как след оборотня», — бормочет Лиам, копаясь в грязи
Джейк, рыжий парень в растянутом свитере, тащит старую камеру Sony из гаража отца. Миа, в очках с фиолетовой оправой, рисует раскадровку на обороте меню пиццерии «Ломтик» — их штаб в подвале школы пахнет плесенью и латексной краской. «Тут нужен взрыв, как в прошлом фильме Тарантино!» — Джейк стучит кулаком по столу, опрокидывая банку с болтами. «Нет, это должно быть про одиночество, — Миа
Лиам, 24-летний бариста из монреальского кафе «Bleu Nuit», каждое утро протирал стойку со следами от чашек, пока София, студентка Школы визуальных искусств, рисовала в парке Лафонтен голубей и старика, кормившего их крошками. Они столкнулись в книжном «Librairie du Soleil» — он искал сборник Верлена, она перелистывала комикс про квебекских лесорубов. «Вы верите, что стихи могут изменить мир?» —
Эмили, 23 года, франкоканадка с рыжими волосами до плеч, работает в крошечной кофейне *Maple Brew* в Ванкувере. Каждое утро она рисует латте-арт в виде кленовых листьев, пока за стойкой не появляется Лиам — инженер-робототехник из Торонто, 27 лет, в потертой кожаной куртке. Он заказывает «кофе без сахара, но с тем шоколадным печеньем» и пялится в ноутбук с наклейкой *Sorry, I’m Canadian*. Их
Люк Деларю, 22 года, втирает тряпку в трещины деревянного пола кафе *La Feuille* в Квебеке. За стойкой Мари-Клод, хозяйка с татуировкой совы на запястье, бросает: «Принцы тут не задерживаются. Клиенты — да». Он прячет паспорт с гербом под кроватью в съёмной комнате над пекарней, где по утрам пахнет корицей и дрожжами. В метро до учебы в университете Макгилла он переписывается с сестрой Эмили,
Тиа, рыжеволосая девочка в зеленом комбинезоне, каждое утро чинит сетку на крыше домика-шалаша, вбивая гвоздь камнем. Пиуджук, лисенок с клочковатым хвостом, пытается стащить банку кленового сиропа с полки: *"Тсс, Тиа не увидит..."* — но тут же роняет ее, облизывая лапы. Они собирают хворост у ручья, где Пиуджук зарывает нос в ил, вытаскивая ракушку, а Тиа смеется: *"Это не
Жан-Люк, в рваной фланелевой рубашке, пытается завести старый трактор «John Deere», пока Жан-Клод рубит лёд на крыльце топором. «Продадим землю Риварду — и долги закроем», — бросает младший, выдыхая пар. Старший бьёт кулаком по мотору: «Папа в гробу перевернётся. Лучше сарай сгоревший восстановим». За забором тётя Марго кричит, что её куры опять расклёвывают их огород, и суёт им банку варенья из
Лукас Мерсье, бывший спецназовец с шрамом через левую бровь, моет посуду в закусочной *Red Maple* в Квебеке. Каждую среду после смены он встречается с Элиз, студенткой-программисткой, в парке у ржавой статуи лося. «Твой «случайный» сбой в системе аэропорта — это я чинила три часа», — бросает она, разворачивая обертку от шоколадного батончика. Он молча протягивает ей флешку с данными о подпольных