Сону, старшая сестра, целыми днями торчала на кухне, пытаясь угодить придирчивой свекрови Мридуле. «Опять дал не хватило соли? – бурчала та, швыряя тарелку в раковину. – В наше время невесты хотя бы готовить умели». Титу, средняя, вечно опаздывала на работу в рекламное агентство – втискивалась в переполненный автобус, ругаясь с кондуктором из-за мелочи. Дома прятала сигареты под матрас, чтобы
Авикаш Сингх, младший помощник в лавке специй отца, каждый день протирал пыль с банок куркумы и кардамона на рынке Чандни-Чоук. Отец, Ранбир, хрипел над долговыми расписками: *«Лал Сахеб требует деньги до пятницы. Иначе лавка – его»*. Сестра Малини шила в углу, игла дрожала в руке. Авикаш выхватил бумагу: *«Сам разберусь»*. Ночью он ворвался в контору ростовщика, схватил пачку рупий из сейфа, но
Амрита Шарма, 17 лет, протирает пот со лба, пока переполненный автобус №14 везет ее из деревни Навгаон в колледж "Шри Видья" в Джодхпуре. Отец, Раджеш, чинит старый холодильник в их лавке на Базарной улице, когда она просит 5000 рупий за "дополнительные учебники". **"Сынок, в прошлом месяце мы отдали золото на ремонт крыши. Где я возьму?"** — бормочет он, вытирая
Кабир Сингх, девятнадцатилетняя механик из пенджабской деревни Радханпур, коптит руки машинным маслом, разбирая двигатель старого Royal Enfield. Отец, Балвант, швыряет в её сторону папку с фотографиями женихов: «Соседи шепчутся, что ты больше мужиков знаешь, чем кухню. Выбери кого-нибудь до заката, или выберу я». Кабир вытирает лоб грязной тряпкой, бросая её на верстак: «Твои женихи мой мотор не
Амар, старший брат, работает водителем автобуса в Дели, каждый день объезжая перегруженные улицы Садар Базара. Его младший брат Акбар, студент-медик в Мумбаи, по вечерам подрабатывает в закусочной «Лакшми», развозя бирьяни на потрёпанном скутере. Самый младший, Энтони, чинит мотоциклы в крошечной мастерской в Гоа, засыпая под треск радио с португальскими фаду. После смерти отца, токаря Викрама,
Раджу, вернувшись из Хайдарабада в родную деревню под Виджаявадой, сразу полез в старый сундук за документами на землю. Гаду, его младший брат, стоял на кухне, разминая тесто для чапати, и бросил через плечо: «Столица глаза застит? Папа оставил *мне* участок у реки — спроси у матери». На веранде, где Сароджини-амма чистила имбирный корень, пахло кардамоном и пылью после утреннего ливня. Соседка
Аша, в потертом сари с запахом карри, таскала ведра из колодца за домом в Джодхпуре, пока сводные сестры Прия и Мира примеряли шелковые сари в лавке торговца. «Смотри, она опять грязь на порог занесла», — фыркнула Мира, разглядывая свои руки, вымазанные хной. Мачеха Сумейра, поправляя золотые браслеты, бросила Аше корзину с бобовыми: «К вечеру очистишь. И проверь, почему козы снова забрели на
Притхвирадж, парень из деревни под Гая, каждый день проезжает на стареньком Bajaj Chetak мимо рисовых полей, чтобы добраться до рынка. Там он разгружает мешки с луком, пока местный торговец Сурендра ворчит: «Опять опоздал? Завтра без зарплаты останешься». Вечером у чайной лавки Раджа-бхаи он спорит с друзьями: «Видел, как Викрамадитья новые налоги ввёл? Завтра же корову заберут за долги».
Раджеш, 19 лет, торчит в ржавом гараже на окраине Мумбаи, чинит мотоцикл «Бульдог» 1987 года. Его друг Викас, в потёртой футболке с логотипом крикетной команды, тащит свёрток с украденными кабелями: «Эй, хватит возиться с железом! Вчера Шарма с Марола видел, как ты из трансформатора медь таскал. Полиция уже рыщет у станции». Раджеш бросает гаечный ключ в масляную лужу: «Папа на лекарства
**Абзац 1:** В переулках Старого Дели, 17-летний Раджив торгует чаем из покоцанного киоска, пока сосед-сапожник Амит не подкалывает его: *"Эй, твой масала такой же горький, как моя бывшая!"*. Раджив игнорирует шутки — он копит на операцию сестре Прии, у которой отказывают ноги после аварии с перевернутым авторикшей. По вечерам он тайком рисует граффити на стенах заброшенной фабрики,
В Хастинапуре Дурьодхана, сжимая рукоять меча, отказывается отдать Пандавам даже клочок земли. Арджуна, сидя у костра в лесу Камьяка, чистит тетиву лука, пока Юдхиштхира ворчит: «Договориться с ними — все равно что напоить змею молоком». Кришна, разминая пальцами рис с йогуртом, предлагает стать послом. В тронном зале, где пахнет сандалом и потом, он кладет на пол пять сухих зерен — символ
Харприт Каур, канадская журналистка с потрёпанным блокнотом в руках, втискивается в переполненный автобус из Дели в Чандигарх. Её задание — написать о пяти индийских свадьбах для глянцевого издания. На первой церемонии в сикхском храме она сталкивается с Балитом Сингхом, актером из второразрядных болливудских драм, в расшитом золотом тюрбане. «Ты точно не из тех, кто верит в гороскопы для