Максим, 27 лет, механик из автосервиса на окраине Минска, живет с матерью в панельной пятиэтажке. Утром, разбирая старый чемодан на антресолях, находит письмо с печатью Санкт-Петербурга: отец, которого он считал погибшим в 90-х, жив. На кухне, пока мать жарит картошку, спрашивает: «Ты уверена, что он не вернулся?» Она молчит, потом резко стучит лопаткой по сковороде: «Он исчез. Не для нас».
В густом сосновом лесу под Борисовом, в полуразрушенной хате с закопченными стенами, 32-летний Игорь Савицкий чистил винтовку Мосина. В углу валялись гильзы, перевязанные нитками в пачки по пять штук — экономили порох. Через щель в ставне он следил за дорогой, где патруль вермахта дважды в день проверял повозки с картошкой. "Завтра возьму того рыжего ефрейтора", — бормотал он, натирая
Кирилл, сисадмин из минского ЖК «Восточный», случайно находит в старом системном блоке зашифрованную флешку с координатами — 53.9022° N, 27.5619° E. Рядом с меткой — файл аудиозаписи, где голос, похожий на отцовский, шепчет: *«Если слышишь это, я не сорвал сроки. Ищи Алину возле вокзальных часов»*. Алина, студентка-архитектор, каждое утро рисует в блокноте орнаменты Троицкого предместья, но после
Лиза, 19 лет, приехала из деревни под Гродно, поселилась в общаге на окраине Минска. Комната 305: треснувшее зеркало, запах плесени от мокрых полотенец. Соседка Катя, с синими тенями на веках, таскала её по ночным клубам: «Танцуешь три часа — получаешь как за месяц на хлебзаводе». В «Альбатросе» Лиза мыла туалеты, пока директор не приметил её в подсобке: «Ноги длинные — иди на сцену. Или обратно
Олег, бывший афганец с шрамом через левую бровь, таскал коробки с мороженой килькой на заброшенном рыбзаводе под Брестом. Его дочь Лида, 23 года, в засаленном фартуке столовой «Рассвет» на улице Советской, обнаружила за банками с квашеной капустой три пластиковых контейнера — внутри засохшие пятна, похожие на кровь. «Пап, тут что-то нечисто», — бросила она, когда Олег пришел забирать ее после
Анна, пекарша из пригорода Минска, разворачивает бумажку из треснувшего имбирного печенья. Надпись: *«Ищи женщину в синем пальто на Коммунистической, 14»*. За окном грохочет грузовик с мукой, а Денис, ее сосед, чинит во дворе раздолбанную «Ладу». «Опять двигатель клинит?» — кричит Анна, вытирая руки о фартук с пятном от варенья. Он пожимает плечами: «Датчик коленвала сдох. Закажи новую запчасть,
Марина, следователь из Гродно, приезжает в провинциальный городок после звонка от напарника Сергея. Он встречает её на вокзале с пачкой документов: *"Тут три случая за месяц — все девушки 25–30 лет, в карманах нашли клочки бумаги с цифрами…"* В её съёмной квартире пахнет сыростью, на столе — недопитый чай в стакане из-под варенья. Вечером Марина находит в архиве связь с делом
Катя каждое утро раскладывает тетради с сочинениями о лете в классе с облупившейся зеленой дверью. Её муж Алексей, владелец полуразрушенного гаража на окраине, возвращается ночью с запахом бензина и сигарет. «Скоро всё изменится», — бросает он, разглядывая царапину на костяшках пальцев. В пятницу Катя задерживается после уроков — Сергей, московский фотограф в потертой кожаной куртке, снимает
Ольга Савельева, местная журналистка с потёртым диктофоном в сумке, соглашается на сделку со следователем Глуховым. Её сын Артём, который второй год не может поступить в институт, задержан за драку в баре «Заря». Вместо штрафа — операция в женской колонии под Гродно: внедриться в камеру к Ирине Волковой, жене криминального авторитета. «Через три дня тебя выпускают под залог. Не вздумай сливать
Анна Коршунова, продавщица из магазина "Рассвет" на улице Гагарина, сталкивается с Максимом Рязановым, когда тот заходит купить пачку «Беломора». Он в дорогом кожаном пальто, пахнет парфюмом с ноткой камфары. «У вас даже сигареты просроченные?» — хмыкает он, разглядывая упаковку. Анна молча пробивает чек, замечая шрам на его левой руке — тонкая белая полоска от запястья до локтя.
В старом минском микрорайоне, за заляпанным грязью окном класса автошколы, инструктор Виктор Петрович щелкал ручкой по столу, разбирая билеты. «Света, если пешеход на «зебре» замер как вкопанный — сигналить или вылезать толкать?» — спросил он, поправляя очки с заклеенной дужкой. За соседней партой Алина, студентка-заочница, рисовала на полях тетради перевернутые знаки «кирпич», а Сергей, таксист
Анна, аптекарша с улицы Советской, разминулась с покупателем из-за треснувшей плитки у входа. Ржавая касса гудела, пока она пересчитывала сдачу — не хватало 200 рублей. В тот же день Максим, в черной кожаной куртке и с чемоданом из искусственной кожи, заказал эспрессо в кафе "Рассвет". Его BMW с московскими номерами припарковался под покосившимся рекламным щитом лекарств. "Твоя