В хрущёвке на проспекте Науки, 17, Кирилл Малышев, 24 года, разливает холодный чай по стаканам, пока Лида Гордеева, его соседка сверху, раскладывает карты на прожжённой скатерти. «Ты опять забыл сахар», — бросает она, ковыряя лак на мизинце. За окном — промозглый ноябрь, вентиляция гудит. Внезапно свет гаснет, Лида достаёт телефон: «Батарея 3%, щас как ослепнем». Кирилл чиркает зажигалкой, луч
Раден, сын рыбака из Джакарты, находит в старом сундуке отца пачку писем на польском и выцветшую фотографию женщины с татуировкой на запястье. "Кто это?" — спрашивает он, перебивая отца, чинящего сети. Тот молчит, бросает инструмент в корзину. В это время в Варшаве Ева, студентка-архитектор, спорит с братом из-за ремонта квартиры на улице Новый Свят: "Ты снова продал бабушкины
В старом портовом городе Роквуд, заваленном рыбными ловушками и ржавыми контейнерами, 19-летняя Лина Морроу подрабатывает на фабрике по разделке крабов. Ее сосед по общежитию, студент-медик Элиас Кроу, каждое утро оставляет на холодильнике стикеры с цитатами из Ницше: *«Ты говоришь, я выживаю? Это единственное, что имеет значение»*. В четверг, пока Лина чистила панцири, конвейерная лента замерла
Алисия Рамос, 38 лет, водила автобусы с потёртыми сиденьями и рекламой кокосового молока по улицам Манилы. Каждый вечер она заворачивала в закусочную *Lola’s Eats*, брала порцию адобо и звонила сыну-подростку Мигелю, который пропустил уже три дня школы. После смены 12 октября её голова ударилась о руль при столкновении с грузовиком — очнулась в больнице Сан-Хуан с пустотой в памяти. «Ваш муж
Рави, парень в мятом сером фартуке, разливает масала-чай в стаканы из-под колес грузовиков на заправке возле трассы NH48. Его младшая сестра Прия, в очках с синей оправой, ковыряется в ноутбуке за пластиковым столиком, обклеенным стикерами с уравнениями. «Вчера в эфире опять был шум, — бормочет Рави, вытирая руки о бедро. — Как будто старик в радиоприемнике считал: три, семь, ноль...» Прия
Марго, бывшая журналистка с татуировкой якоря на запястье, приезжает в прибрежный городок Новой Англии, чтобы найти младшего брата Итона. В баре *Якорь и Волна*, где пахнет жареным кальмаром и старым деревом, местный рыбак Джек в кожаном жилете бросает ей конверт с фотографиями Итона у полуразрушенного маяка. *«Он копался не в своём деле, — хрипит Джек, вытирая пивную пену с усов. — Спроси у
Алиша, 19 лет, переезжает в деревню Санта-Люсия после смерти матери. Её тётя Роза, владелица маленькой лавки с вяленой рыбой и рисовой мукой, селит её в старую хижину с треснувшими ставнями. По дороге к колодцу Алиша замечает, как местные шепчутся, глядя на её рыжие волосы: *"Это цвет огня… Не к добру"*. Ночью она слышит за стеной шорох — будто кто-то перебирает ладонями сухие листья.
Лиам Картер, 27-летний инженер-электронщик из Манчестера, оказывается на заброшенном острове Сторнвей у шотландского побережья после крушения грузового судна. Вместе с ним выживают Эмили Реншоу, медсестра с обгоревшей левой рукой, и Рэйчел Фэрроу, тинэйджер в промокшей школьной форме. В полуразрушенном маяке они находят ржавый радиопередатчик 1980-х годов и ежедневник капитана Гарольда Брикета с
Марко, детектив из миланского участка на Via Paolo Sarpi, находит в кармане задушенного мужчины записку *«С возвращением»* и фотографию детдома *«Санта-Мария»*, где он вырос. Его напарница, журналистка Элена Рицци, в это время копается в муниципальных архитах за чашкой холодного капучино, пытаясь связать исчезновение местного архитектора с тендерами на реконструкцию порта. В ящике стола Марко
Марк, в засаленном комбинезоне с логотипом бухарестского завода «Аркон», каждую пятницу грузил в фургон паллеты с сигаретами. Вечерами у границы с Болгарией, возле полузаброшенного моста через Янтру, он передавал коробки рыжему контрабандисту Владу. «Сколько раз повторять — без наличных не трогаю ручник», — хрипел Влад, закуривая, пока Марк пересчитывал смятые леи. В Софии Елена, дочь владельца
Мария, 19 лет, месит тесто в пекарне на окраине Манилы, пока ее младший брат Хуан чинит старый велосипед у входа. «Ты опять не спала?» — бросает он, заметив синяки под ее глазами. Деньги от продажи пан-де-соль уходят на лекарства для матери, которая кашляет за тонкой перегородкой в соседней комнате. По вечерам Мария стирает окровавленные бинты в тазу с ржавой водой — соседка-акушерка платит за
Лучано Мендоса, 28 лет, копается в двигателе старого Ford Falcon в своей мастерской на окраине Буэнос-Айреса. Замечает, что под ящиком с инструментами завалялась папка с документами на немецком — их оставил предыдущий хозяин гаража, эмигрант из послевоенного Гамбурга. «*Тут чертежи какого-то механизма… И письма с печатью «GeStaPo»*», — бормочет он, вытирая руки об промасленную тряпку. Его сестра,
