В порту Марсашлокк рыбацкие лодки треплются о бетонные сваи, а 23-летний Нико Заммит, сын таможенника, замечает в ящике с тунцом сверток с выцветшей арабской вязью. Он прячет находку под фуфайку, но его успевает увидеть старший брат — Лука, разнорабочий с татуировкой якоря на шее. *«Опять лезешь, куда не просят? Папаша словит — костей не соберешь»,* — хрипит Лука, разминая пальцы в мазуте. Нико
Рави, парень в заляпанной маслом спецовке, ковырялся в двигателе старой «Амбассадор» за гаражом на окраине Мумбаи. Его сестра Прия, с руками в нитках от вышивки сари, ворчала, развешивая белье во дворе: «Папа снова грозится продать участок под отель. Говорит, шитьём сыт не будешь». По вечерам они тайком слушали кассеты с записями рок-групп, пряча магнитофон под кроватью, пока мама мыла посуду с
Беар Гриллс, в потрёпанной зелёной куртке, тащит за собой Джейка — рыжего парнишку в очках, который споткнулся о корни в мшистом лесу Аляски. «Смотри под ноги, а не на северное сияние», — бурчит Беар, разламывая замёрзший мох для костра. Джейк, дрожа, пытается растопить снег в жестяной кружке, но вода выплёскивается на варежку. «Опять кипятка нет…» — бормочет он, вытирая запотевшие стёкла. Беар
Джай Шарма, торговец специями из деревни под Амритсаром, каждое утро раскладывал на прилавке мешочки с куркумой и кардамоном. Его жена Мина, завязывая концы сари, напевала молитвы перед алтарём Лакшми, а сын Раджив гонял на ржавом велосипеде по пыльным улочкам. «Смотри, папа, я как Амитабх в «Шолэе»!» — кричал мальчишка, обгоняя телегу с кокосами. В четверг, когда Джай проверял счета под треск
Лиза Мюллер, студентка-архитектор из Берлина, приезжает в деревню Шварцендорф к дяде Томасу, который восстанавливает старый фамильный дом. В прихожей, разбирая ящики с потёртыми инструментами, она находит письмо 1943 года, засунутое за облупившуюся раму зеркала. *"Если читаешь это — спрячь ключ от зимнего сада. Они ищут его под половицами"*, — выведено фиолетовыми чернилами на
Лиза, в потёртом фартуке с пятнами от кофе, разгружала коробки с круассанами за стойкой кафе на окраине Копенгагена. За окном моросил дождь, клиент в чёрном плаще оставил на стуле медный кулон в форме волка. «Забудь, что видела», — бросил он, исчезнув в переулке. Вечером, чистя слив раковины, Лиза наткнулась на кулон — тот жёг пальцы, как лёд. Её сосед Эйнар, студент-архитектор с татуировкой
Кэнсин Химура, всё ещё носящий саккабато с зазубренным лезвием, получает письмо от синсэнгуми — в Киото плетётся заговор. Бывший убийца оставляет Каору Камию в додзё, где та чинит его порванное кимоно иглой с жёлтой ниткой. «Не умирай, глупец», — бросает она, пряча лицо в складках ткани. В городе пахнет дымом: Сисио Макото, рыжий гигант с обгоревшей кожей, копит пушки в заброшенном храме на
Эмили Кларк, 17 лет, таскала коробки с шерстяными тканями на фабрике в Манчестере. Отец кашлял за тонкой стенкой их квартиры на Брик-стрит, а младший брат Джейк разбирал старый радиоприёмник на кухне. В четверг, когда дождь стучал по жестяной крыше цеха, к ней подошёл мужчина в помятом костюме — Артур Грейнджер, профессор астрономии из местного колледжа. "Ваши расчёты для механизма пресса...
Кай, бывший механик из Фэрбенкса, тащит санки с треснувшим бензогенератором через заснеженные развалины автосервиса. Его сестра Лиза, в потёртой куртке с капюшоном из рысьего меха, ковыряет ножом в замёрзшей консервной банке: «Три дня на пайке из бобов. Двигатель сдохнет раньше нас». Они прячутся в полуразрушенной котельной, где ржавые трубы гудят от ветра. По ночам Кай чинит рацию, выменивая
В пригороде Сан-Диего, Томми, младший архитектор с неоплаченными кредитами, обнаруживает в кармане пиджака жены Уорда, Глории, чек из бара *Молотый боб* с подписью незнакомого мужчины. Уорд, его друг детства, работает менеджером в автосервисе и уже полгода спит на раскладном диване в гараже, пока Глория устраивает вечеринки с подругами. «Она хочет развестись, но заберет половину мастерской», —
Клара, 23 года, работает в закусочной «Морской бриз» на окраине портового городка. За прилавком она натыкается на потёртый дневник в ящике с грязными вилками — записи на русском и схема какого-то механизма. Её брат Элайас, механик с татуировкой якоря на шее, ковыряется в подержанной «Хонде» за гаражами, когда она приносит находку. «Смотри, тут про маяк на мысе Хартфорд», — тычет пальцем в карту с
Олекса, худощавый электрик с татуировкой ястреба на запястье, находит в подвале львовской хрущёвки коробку с дневниками покойной бабки. Листы, исписанные фиолетовыми чернилами, упоминают тайник за иконой в сельской церкви под Тернополем. «Хлопче, не лезь туда сам», — бормочет он, разглядывая карту 1962 года, где крестиком отмечен лесной участок возле старой водяной мельницы. Тем временем его
