Людовик, с утра затянутый в корсет с китовым усом, спорит с братом Филиппом у камина в Лувре. "Твои фавориты снова слили вино из погребов, — бросает Филипп, поправляя кружевной воротник. — Или тебе плевать, пока Кольбер считает су?" Король, не глядя, щелкает пальцами — слуга подносит чернила для указа о расширении охотничьих угодий. На полу валяется пергамент с жалобой крестьян из
Лена Корбут, 23 года, работает электриком на заброшенной угольной шахте в Кривом Роге. Её соседка по общежитию, Оля, каждое утро жарит картошку на ржавой плите, ворча: «Опять отключили горячую воду — пора тебе провода в подвале перебрать». В цеху №4, где Лена чинит щитки, на стенах остались следы советских граффити — «Ударнику пятилетки» соседствует с детскими рисунками меллом. После смены она
Джейк роняет связку ключей у порога их бруклинской квартиры, замечает смятую записку от Эмили: *«Консервы в шкафу, счет за свет оплати»*. Он ворчит, протирая пятно от кофе на рубашке, пока лифт гудит за стеной. Эмили в это время задерживается на съемках рекламы — она фотограф, сегодня снимала подростков в ярких кроссовках для бренда газировки. Вечером они сталкиваются на кухне: Джейк разогревает
В маленьком шахтерском городке Блэкстоун, штат Огайо, 16-летний Томми Гарретт замечает странное свечение в заброшенной шахте за домом. Его отец, Джек, уставший после смены, отмахивается: *«Опять фантазии? Лучше дрова наруби, пока мать печь топит»*. Но Томми пробирается через ржавую ограду, находит в тоннеле зеленый кристалл, который обжигает руку, оставляя след в виде спирали. На следующий день
Эмили, рыжеволосая старшеклассница с надорванным ремешком на рюкзаке, каждое утро торопится на автобусную остановку возле закусочной *Грейс-Дайнер*. Там ее ждет Люк, парень в потертой косухе, который тайком рисует комиксы на салфетках. «Опять проспала?» — хрипит он, протягивая ей стакан кофе с сиропом *вишня-ваниль*. Их разговор прерывает София — новенькая из хора, упорно разучивающая гимны на
Цугуа, девушка из Нагасаки, переезжает в Лиссабон после разрыва с парнем. Работает в *Café da Madragoa*, где коллега Жуана учит её португальскому: «*Não chores, тут плачут только над фаду*», — смеётся она, пока Цугуа путает *bacalhau* с *biscoito*. По утрам героиня бродит по Алфаме, записывая в блокнот запахи жареных сардин и корицы от *pastéis de nata*. В старом магазине винтажных открыток она
Карлос, худощавый парень в потрёпанной ковбойской шляпе, рылся в ржавом ящике на задворках лавки *El Coyote*. Там валялись обрывки карт с пометками его покойного отца — археолога-любителя, исчезнувшего в каньонах Соноры. Рядом Лупита, его сестра, жевала лепешку с чили, тыкая пальцем в пятно на пергаменте: *«Mira, aquí — та самая пещера с красными камнями. Папа говорил, там спрятано *что-то*...»*.
Тара Митчелл, 16 лет, переезжает из провинциального Глендейла в элитный район Калифорнии. Ее мать устраивается горничной в особняк семьи Вандеркампов, где дочь-ровесница Тары, Шарлотта, демонстративно роняет бокал с лимонадом: *«У нас лёд только из артезианской воды — не вздумай подсовывать свой超市дешёвый»*. По утрам Тара толкается в автобусе №145 с учениками公立ной школы, пока соседский парень Коул
Джек, старший из братьев, вкалывает на стройке за углом их дома в Глендейле, чтобы покрыть долги за свет. Томми, средний, вечно опаздывает на пары в местный колледж — его будит Джек, швыряя мокрым полотенцем: «Вставай, или завтра спать будешь на крыльце». Шон, младшенький, тайком торгует старыми гитарами отца на блошином рынке, пряча деньги под половицей — боится, что братья потратят на пиво. По
В Париже, под прикрытием ночи, капитан Джек Морроу, бывший инженер с ожогами на левой руке от неудачного подрыва в Нормандии, и его напарник Эдди Рейнольдс, 22-летний радист из Чикаго, закладывают тротил в опоры железнодорожного моста. Вместо стандартных детонаторов используют самодельные зажигательные трубки — материалов не хватает. На чердаке кондитерской, где прячутся, хозяйка-француженка
Марюс, бывший коп с шрамом над бровью, копался в старых делах в подвале дома на улочке за рынком «Калну». На столах — папки с вырезками про пропавших в 90-х, банки с гвоздями и фотоаппарат «Зенит». Он наткнулся на письмо от сестры Ирены, которая исчезла в 1997: «Если что, ищи в гараже у Отто. Там ящик под сиденьем «Москвича». Пахло сыростью, когда он разбил замок ржавыми кусачками. Внутри — ключ
Витя, щурясь от солнца, роняет клюшку, когда замечает Анну у качелей в парке Горького. Её красный бант сползает набок, а в руках — потрёпанный блокнот с набросками Колизея. *«Ты... рисовать умеешь?»* — спрашивает он по-русски, тыча пальцем в её рисунок. Она хмурится, достаёт из кармана фразник: *«Io… disegno. Roma!»* Отец Вити, инженер в очках с толстыми линзами, разливает чай из самовара в их