Джанго вернулся в деревню Сан-Хуан спустя десять лет, с потёртым чемоданом и шрамом через левую бровь. Его встречает сестра Мария, которая теперь держит лавку с керамикой у церкви. «Ты думал, мы тебя забыли?» — бросает она, вытирая руки об фартук, запачканный глиной. В доме отца Джанго находит пустые бутылки от писко и записку с инициалами «Э.Р.», засунутую под треснутый глиняный горшок. На
Мария Гонсалес, уборщица из Бруклина, получает извещение от соцслужбы после жалобы соседки — миссис Хендерсон заметила трёхлетнего Луиса, плачущего в запертой машине у продуктового магазина. "Он уснул, я за молоком на две минуты!" — оправдывается Мария перед соцработницей Эмили Картер, пока та осматривает квартиру: облезлые обои, пустой холодильник, кроме пачки макарон. На суде адвокат
Ээро, плотник из рыбацкой деревни возле озера Сайма, чинит старую лодку, когда замечает трещину в деревянном киле — внутри спрятана карта с отметками на диалекте саамов. «Ты опять копаешься в хламе?» — кричит сосед Юха, разгружая сети с окунями. Ээро игнорирует, едет в Рованиеми, где библиотекарша Лина, в очках со сломанной дужкой, переводит надписи: «Здесь речь о мастерской, которая… исчезла в
В старом общежитии на окраине Праги Ян, 19 лет, разбирает коробки с дешёвыми обоями, пока его сосед Лукаш пытается заклеить скотчем треснувшее окно. "Слушай, хозяин опять звонил — говорит, если до пятого не заплатим за отопление, вышвырнет", — бросает Лукаш, протирая очки от пыли. Вечерами они подрабатывают в пиццерии на Вацлавской площади: Ян развозит заказы на велосипеде с
Магда, бухгалтерша из третьего подъезда, первая заметила трупы крыс в мусорных баках. Она ткнула зонтом в распухшее брюхо одной из них, крикнула соседке Гражине: *"Опять кто-то травит! У тебя Ивонин астма, а они яды кидают как конфетти!"* В подвале, где пахло плесенью и старыми обоями, сантехник Марек копался в трубах, ворча на окурки, забивающие стоки. Его сын Камиль, в кепке с
Джейк Брайант, 17 лет, копался в гараже отца после похорон, когда наткнулся на потёртый блокнот с координатами и вырезкой из газеты про исчезновение фермера в 1992. "Шериф Том Брайант. Погиб при исполнении" — штамп на папке с делами казался слишком аккуратным для человека, который неделю назад кричал в телефон: "Эту цепь нельзя разорвать, понимаешь?". Лиза, его соседка с
Лиам, 26 лет, шеф-кухни полузаброшенного ресторана «Гранат» в Чикаго, каждое утро начинал с перепалки с поставщиком Карлом. «Опять привезли подгнившие томаты? — метался он между ящиками, вонзая нож в разделочную доску. — Я тебе не суп из объедков варю». Его помощница Эмили, студентка-стажер с татуировкой лосося на запястье, прятала испорченные баклажаны под прилавок, пока инспекторы шарили по
Лидия Морган, убирая чердак в дедовом доме под Остином, натыкается на коробку с письмами 1940-х. В одном конверте — фото солдата с надписью *"Эллен, жди у старого дуба"*, рядом лежит потёртый жетон с инициалами *"Т.К."*. Она звонит подруге Кларе: «Тут целая история. Думаю, это про прабабушку — она же Эллен работала на фабрике во время войны». Клара, жуя поп-корн, бросает: «Ищи
Марина, учительница литературы в потёртой кофте, каждую ночь корпит над сочинениями в душной «хрущёвке» на проспекте Просвещения. Алексей, её муж, приходит затемно с завода — под ногтями чёрные разводы от машинного масла. «Микроволновка сломалась, грей сам», — бросает она, не отрываясь от красной ручки. Он хлопает дверцей холодильника: «Зачем тогда замуж выходила, если даже ужин не готовишь?»
Дэнни, в мятом пиджаке от Marks & Spencer, сидит в кафе на улице Брик-Лейн, добавляет третью ложку сахара в эспрессо. Леди, его соседка с татуировкой совы на шее, листает объявления о съёме квартир, тычет пальцем в экран: «Если вытянем пятьсот тысяч, хватит на две спальни в Гринвиче?» Он хрипит: «И на собаку. Лабрадора». План: украсть Леона, сына владельца сети спортзалов, который каждый
Мэри-Энн приезжает в Сан-Франциско после 20 лет отсутствия, селится в старом доме на Барбери-Лейн, где Шона теперь хранит ключи от квартир. В гостиной она находит диван с прожженной сигаретой дыркой — след вечеринки 1997-го. «Ты до сих пор не убрала этот хлам?» — тычет она в коробку с видеоархивами Лизы, пока Шона переставляет блендер: «Не трогай, это для смузи Майклу». Майкл, теперь с сединой в
Луис, дальнобойщик с татуировкой Девы Марии на предплечье, берет рейс через пустыню — перевезти партию консервов из Эрмосильо в Ногалес. На заправке возле Каборки механик Хавьер, вытирая руки тряпкой, бормочет: «Не останавливайся после темноты, даже если фура заглохнет». Луис смеется, но к полуночи, когда на трассе 15 гаснут фары, а в рации слышится детский плач, вспоминает слова. В кабине пахнет