Екатерина Буреничева


Марина, медсестра из Екатеринбурга, возвращалась с ночной смены в свою хрущевку на улице Челюскинцев. В подъезде, рядом с разбитой лампочкой, она наткнулась на сверток, завернутый в мужскую куртку с заплаткой на локте. Из-под ткани торчала детская рука в царапинах. «Кто подкинул-то? — крикнула соседка Алла, высовываясь из двери. — Вчера тут мужики с третьего этажа водку пили, может, их дело».
1918 год в Москве – это вам не курорт, поверьте. Представь: город кишит бандами, которые творят, что хотят. Власти? Да те будто сквозь пальцы смотрят! И вот в этот адский котёл забрасывают бывшего матроса-балтийца Александра Трепалова – мужика, который пахнет порохом и волжским ветром. Ему, понимаешь, вручают новую контору – МУР, мол, «наводи порядок». А как его наводить, когда полгорода уже под
Костя, бывший хирург, а теперь водитель скорой, приезжает на вызов к известной пианистке Тамаре. Она лежит на полу в своей просторной, но запущенной квартире, полной старых нот и пыльных фоторамок. Врач районной поликлиники уже списал всё на возраст, но Костя замечает другие детали: несимметричную улыбку, слабость в руке. «Тамара Григорьевна, правой рукой можете пошевелить? Вот именно, а левой –