Грустные шутки (2024)

Марк, комик из Берлина, каждое утро начинал с одного и того же: заваривал кофе в старой эмалированной чашке и смотрел на пустой диван напротив. Вечерами он стоял на сцене маленького клуба в районе Кройцберг, щурясь от света софита. «Расскажите, а у вас бывало такое...» — начинал он, но реплики тонули в звенящей тишине. После выступлений он шел в бар «У Грега», где официантка Клара, стирая пятно с подноса, спрашивала: «Ну что, снова твой вечер тишины?» Он только пожимал плечами и заказывал виски.

Все изменилось, когда в его жизни появилась Лена, художница-график, которая снимала студию через улицу. Они встретились в прачечной, споря из-за последней свободной сушильной машины. Она не смотрела его выступления, но однажды, разбирая на кухне его старые блокносы с шутками, сказала: «Вот это, про свет в лифте, это же смешно и горько одновременно. Зачем ты прячешь это за глупостями про политиков?» Она заставила его говорить о том, о чем он не шутил никогда — о ночах в детском доме, о страхе быть брошенным. Их совместная жизнь состояла из таких моментов: он писал шутки на обороте ее эскизов, а она слушала его в полутемном зале, не улыбаясь, но смотря прямо на него. Финальная сцена произошла на том же диване, где он однажды сидел в одиночестве. «Я не могу быть твоим спасителем, Марк, — сказала Лена, собирая кисти в жестяную банку. — Сначала спаси себя сам. Своими словами». На прощанье она оставила ему на столе свой набросок — его лицо, искаженное не то смехом, не то гримасой боли.