А снег кружит... (1 сезон)

**Первый абзац:**
В Питере, студентка Настя (Анастасия) из академии им. Штиглица, тянется к рисованию, но дается туго. Обычно: метро, забегаловки с чаем в стаканах, холодные питерские дворы. Встречает Владика – художника, странного, в пальто с пятнами масла. Он рисует на улицах, работы его – резкие, угловатые линии. "Ты чего пялишься?" – бросает он ей как-то у моста. Настя, смущаясь, спрашивает про стиль. Владик ворчит что-то невнятное про "настоящее", не как в ее академии. Она начинает тайком за ним ходить, наблюдает, как он мажется краской. Однажды находит его в промзоне, у разбитого цеха. Он сидит на ржавой балке, рисует развалины. "Достоевского читала? 'Белые ночи'?" – неожиданно спрашивает он. Настя кивает. "Вот. Тут почти так же. Ожидание. Пустота." С этих слов что-то щелкает.

**Второй абзац:**
Настя вдруг решается – пишет Владика. Не академично, а *его* манерой: грубо, нервно. Показывает. Он молча смотрит, потом хватает холст: "Моё!". Уносит. Потом – звонок: "Приходи". В мастерской, среди банок с разбавителем и запаха краски, видит свою работу – Владик ее переписал, вставил в свой огромный, мрачный триптих. Настя в шоке. Вечером в кафе "Пельмени №1", за столиком с липкой скатертью, она пытается говорить. "Ты... использовал меня? Мою работу?" Владик, жуя пельмень, пожимает плечами: "Ты же видела? Это стало сильнее. Ты дала искру". Настя не выдерживает: "Я не искра! Я не твоя... твоя муза из твоих фантазий!" Выбегает на морозную улицу, снег кружит в свете фонарей. Владик не бежит следом. Она одна, скомканный шарф в руке, смотрит на желтое окно кафе.