Кому я принадлежу (2024)

Лида копошилась на чердаке бабушкиного дома, перебирая коробки с пожелтевшими фотографиями, когда наткнулась на свёрток, перевязанный шпагатом. Внутри лежали письма на немецком и справка о рождении на имя Анны Шульц. Семён, её младший брат, внизу чистил картошку, бросил нож в таз с мутной водой: «Опять барахло тащишь?» Лида спустилась по скрипучей лестнице, протянула документ: «Смотри, тут дата... 1947-й. Это ж через два года после войны». Он вытер руки о фартук, смял уголок бумаги: «Бабка точно не немка. Может, подделка?» На кухне пахло жжёным молоком — забыли кастрюлю на печке.

На следующий день пошли к Марфе Игнатьевне, соседке-старухе, которая помнила всё. Та сидела на лавке, щупала вязаный платок с выцветшими розами: «Вашу мать привезли в сорок пятом. Маленькая, в платьице с заплатками. Говорила, сирота». Лида перебила: «Из детдома?» Марфа качнула головой, поправила кривую занавеску: «С фронта. Её капитан Степанов привёз — у него своя дочь под Брестом погибла». Семён уронил ложку в банку с облепиховым вареньем. На столе лежал открытый паспорт бабушки — в графе «родители» стоял прочерк.