Поезд милосердия (1964)

Знаешь, иногда кажется, что война — это сплошь окопы да танки. А ведь были там истории, от которых до сих пор сердце сжимается. Вот, например, эти самые санитарные поезда — «поезда-спасатели», как их тогда звали. Представляешь? Грохот колёс, запах лекарств и крови, а внутри — целый мир. Не вагоны, а этакие передвижные больницы на рельсах, где жизнь и смерть крутились в бешеном вальсе. И вот представь: в одном таком эшелоне — бац! — сталкиваются лбом десятки судеб. Молоденькая сестра милосердия, которая ещё вчера в школе сидела, да пару месяцев назад научилась бинты сворачивать. Усталый хирург с трясущимися руками — не от страха, а от трёх суток без сна. Раненый парнишка, болтающий о том, как вернётся в родную деревню сажать яблони. А ещё там — контуженный старик, матерящийся на чем свет стоит, да бабка-санитарка, что умудряется и раны обработать, и всех накормить, и затыкать дыры в брезенте, когда обстрел начинается. Смешно и страшно одновременно. Они же, наверное, даже не думали о каком-то там «подвиге» — просто делали, что могли. Ругались из-за последней пачки сухарей, смеялись над глупыми шутками, плакали тихо по ночам. И ведь именно в этих ржавых вагонах, пахнущих карболкой и человеческим потом, рождалось что-то хрупкое и невероятное — как будто жизнь цеплялась за каждый шов, каждую щель в этих разбитых составах. Когда читаешь об этом, ловишь себя на мысли: мы-то сейчас в метро места друг другу уступить не можем, а они… Они в аду вагоны превращали в нечто вроде дома. Пусть на день. Пусть на час. Наверное, именно так и выглядит настоящая человечность — непарадная, в застиранной гимнастёрке, с потёртым чемоданчиком медикаментов вместо фанфар.