Корбари (1970)

Вот как всё это, наверное, было. Представь: обычная охота с приятелем, смех, может, бутылка вина в рюкзаке... И вдруг — бац! — на их глазах немцы забивают насмерть какого-то бедолагу. Совершенно чужого, понимаешь? Просто так, для острастки. Сильвио, говорят, потом три дня кулаки разжимать не мог — то ли от ярости, то ли от ужаса. А дальше — вообще мрак. Его же напарник, фашистский прихвостень, начал орать про «дисциплину» и «новый порядок». Ну, Корбари и не выдержал. Говорят, когда застрелил того, руки даже не дрогнули. Вот так из охотника в беглеца за сутки превратился. Парнишка-то оказался харизматичный. Собрал в горах шайку таких же отчаянных — мол, будем своё государство строить. Несколько деревень им даже подчинились, представляешь? Месяц, может, два жили как в сказке: свои законы, общие запасы, Инес Вердзари — та вообще с ним не расставалась, будто тень. Но немцы, конечно, долго терпеть не стали. Кольцо уже к осени сжалось так, что костер развести боялись. Из двадцати человек осталось пятеро, да и те — полуголодные, с обмороженными пальцами. Вот тогда-то Сильвио и махнул рукой: «Раз открыто не выходит — будем брать тихой сапой». Говорят, первым делом коменданта того самого городка на вилы подняли... Страшно, конечно. Но кто его знает — может, иначе он бы с ума сошел от беспомощности. Как там у Достоевского? «Если Бога нет, то всё позволено»… Только вот Бог ли покинул их тогда, или они сами решили стать своими богами?