Блиндаж (1 сезон)

Июль 1941-го. Под белорусской глухоманью — Любашами — ад творится. Немцы жмут, наши отступают, а земля от разрывов будто ходуном ходит. Кто успел — в лес подался, а кого война застала врасплох… Ну, сами понимаете — каша.

А в эпицентре всего этого кромешного ада — капитан Хлебников. Взрывом его ослепило, и очухался он в каком-то полуразваленном блиндаже. Темнота перед глазами, в ушах звон, а в руке наган дрожит. Уж было палец на курок лег, но… Тут шаги. Не наши — слишком робкие. Оказалось, Серафима, местная девка, что из села не сбежала. Ну вот, геройствовать вздумала — раненого спасать, хоть сама еле ноги волочит.

А дальше — вообще цирк. К ним прибивается немец-дезертир Хольц, весь перекошенный от страха, райкомовский чинуша Демидович (тот ещё тип — всё норовил лозунгами сыпать), да Нохим — еврейский парень, будто призрак. Его расстреливали, да видно, пули мазали. И представьте: все эти люди в одной землянке, друг на друга шипят, как кошки. Хольц с Хлебниковым чуть не сцепились из-за старой газеты — смех да и только! Но держатся. Потому что Серафима — их общая совесть. То картошку притащит из выжженного села, то бинты из последних тряпок соорудит. Глядя на неё, даже Хольц как-то сник: «Ваше… фрау… я ведь не хотел», — бормочет. А Демидович, тот вообще молча паёк свой ей наполовину отдаёт.

И ведь знают все — долго так не протянуть. Немцы близко, своих — и след простыл. Но пока дышат — живут. То ли из упрямства, то ли потому что в этой вонючей землянке вдруг поняли: война-то не про флаги и приказы. Она про то, как чужие становятся своими, когда смерть за плечами дышит.