Время их жизни (2017)

Эстер, 68 лет, ворчит на кашу в столовой «Хартвуд Хауса», тычет вилкой в комки. Присцилла, за соседним столиком, поправляет жемчужное колье поверх больничного халата: «Если сбежим до чаепития, успеем на паром из Дувра». Эстер прячет пачку «Мальборо» в носок, крадет ключи от кладовки — там окно без решетки. По дороге в Кале они спорят о маршруте: Присцилла настаивает на отеле в Ницце, где когда-то танцевала с олигархом, Эстер рычит: «У меня денег хватит только на кемпинг с тараканами». В грузовике с персиками они едят шоколадные круассаны, а водитель-поляк включает им старые хиты «Роллинг Стоунз».

В Провансе Эстер ищет сына, который работал на виноградниках, но натыкается на его бывшую девушку-бармена. «Он уехал в Марсель, — та пожимает плечами, — оставил только долги и гитару». Присцилла тем временем флиртует с владельцем антикварной лавки, выменивая серебряную ложку на бутычку шампанского. Ночью в дешевом мотеле Эстер достает фотографию внучки: «Она даже не звонит», — бормочет, зажигая сигарету от газовой плиты. Присцилла, разглядывая трещины на потолке: «Может, мы просто не умеем просить?» Утром полиция стучит в дверь — медсестра из «Хартвуд» отправила запрос в Интерпол. Они сбегают через окно ванной, оставляя след из рассыпанных таблеток и французских монет.