На следующее утро (1986)

Энн Осберн, учительница химии в старшей школе Ривьер-Хилл, задержалась после уроков, проверяя контрольные. Ее дочь Келли, шестнадцатилетняя рыжеволосая с веснушками на носу, ушла домой через парк Шелтер-Крик — короткая дорога мимо облупленной беседки и скамеек с граффити. Там ее ждал Эдди Крамер, капитан футбольной команды, сын застройщика, который вонял пивом и прижал ее к железной ограде. «Ты же улыбалась мне на прошлой вечеринке, — прошипел он, рвя ее синий свитер с оленями. — Не притворяйся святой». Келли вырвалась, добежала до дома, но вместо звонка в 911 заперлась в ванной, включив воду, чтобы заглушить рыдания.

Через три дня Энн, найдя в стиральной машине окровавленные джинсы дочери, вломилась к Крамерам. Миссис Крамер, не отрываясь от полировки ногтей, бросила: «Ваша девочка сама виновата — ходит, как бродячая кошка». В школе завуч Максвелл посоветовал Энн «не портить парню будущее», пока Эдди, смеясь с друзьями у шкафчиков, разбрасывал листовки: «Келли Осберн — 50% за экзамен, 100% за ночь». Дома Энн собирала улики: фото синяков, показания одноклассницы Дженны, которая видела, как Эдди тащил Келли в кусты. «Мама, хватит, — прошептала Келли, закапывая футболку с отпечатками пальцев в мусор. — Все равно никто не поверит».