ЕВА (2021)

Йонас Беккер приезжает в Берлин на поезде, билет смятый в кармане джинсовой куртки. Город полупустой: витрины забиты фанерой, на площади Александерплац ржавеет недостроенная баррикада. В штабе NEURO, расположенном в бункере под Рейхстагом, ему вручают ключи от EINHEIT-01 — механизма, похожего на перекошенного рыцаря в синей броне. «Ты здесь, чтобы чинить то, что сломалось?» — спрашивает Лина Фогт, пилот EINHEIT-00, разбирая в углу пайку с тушёнкой. Её комната на пятом этаже хрущёвки завалена схемами усилителей и пустыми бутылками Apollinaris. По вечерам из динамика лейпцигского радио доносится хриплый вальс.

Анна Штраус, пилот EINHEIT-02, врывается в лабораторию с царапиной на щеке — тренировка на симуляторе закончилась сбоем системы. «Опять твои провода перегрелись», — бросает она, швыряя промасленную перчатку на стол с чертежами Кестлера. Подземный док под Бранденбургскими воротами пахнет сваркой и жжёной изоляцией. Директор Клаузен в очках с толстыми линзами шепчет Йонасу: «Протокол Шопенгауэр активирован, но синхронизация ниже 40%». На мониторе мигает карта Мюнхена — красные точки ползут к остаткам автобана. Лина, обматывая руку бинтом после боя, находит в кармане Йонаса смятую открытку с Альстером: «Они даже себя не спасли», — бормочет она, глядя на трещину в потолке. Снаружи дождь стучит по бронированным фургонам, разнося по асфальту отражение неона.