Нико (2021)

Лина Шульц, семнадцатилетняя студентка из Берлина, находит в комнате пропавшего брата Нико карту с отметками возле старой фабрики на окраине Шёнеберга. Под кроватью валяется жестяная коробка, где он хранил билеты трамвая № 68 — их он собирал с шести лет. «Ты что, собрался туда один?» — бормочет Лина, разглядывая обведённый красным участок возле полуразрушенных цехов. Её друг Марк, который чинит в гараже отца «опелевские» двигатели, замечает на стене фабрики граффити — стилизованную сову, которую Нико рисовал на обложках тетрадей. «Смотри, тут цифры… как в его схеме из книжки про радиопередатчики», — Марк пальцем водит по выцветшей краске, а Лина достаёт телефон, чтобы сфотографировать надпись: *12.08.1989 — 23:47*.

В подвале фабрики они находят люк, ведущий в бункер с ржавыми радиоприборами и стеллажами консервов 80-х. Там живёт Эрика, бывшая инженер, которая утверждает, что Нико приходил сюда три дня назад. «Он спрашивал про частоты для связи со «временными петлями», — женщина поправляет очки, зацепленные на шерстяной кофте. Лина замечает на её столе трамвайный билет 1989 года — такой же, как в коллекции брата. В старом журнале под кроватью они находят его записи: схемы антенны, расчёты и фразу «Голоса в static — они знают про маму». Марк, разбирая коробку с транзисторами из гаража, собирает устройство, похожее на Никоны чертежи. Когда Лина в 23:47 включает приёмник, в шуме она слышит обрывки детского смеха, а потом голос: «Лина… это я. Ты в *моём* 1989?» — но связь глохнет, как только на экране телефона загорается 00:00.