Дом семьи Хаммер (1 сезон)

Элиас Хаммер, сгорбившись под низким потолком чердака, вытирает пот со лба и тянет за рычаг заржавевшего ящика. Из груды старых газет выпадает конверт с надписью «Клара, 1897». Его жена Марта, застигнутая врасплох на кухне, роняет ложку в миску с тестом, когда он тычет пожелтевшей бумагой ей в лицо: «Твой дед упоминает подвал, которого у нас нет. Или есть?» Дочь Лиза в тот же вечер, протирая пыль с бабушкиного комода, замечает царапины на полу — длинные параллельные линии, будто кто-то двигал мебель каждую неделю. Сын Джейкоб, включив фонарик телефона, находит за шкафом в прихожей дверную ручку — холодную, покрытую липким налётом, как будто её только что выпустили из чьей-то ладони.

На третий день Лиза спускается в подвал с отвёрткой — отковыривает доску на восточной стене. За ней: фотография женщины в чёрном платье (лицо как у Марты), кипа писем на немецком и коробка с костями птиц, обмотанными волосами. Джейкоб, разбирая находки, слышит шепот из угла: «Сожги письма». Элиас в ярости врывается к миссис Гловер, соседке-архивистке: «Почему вы не сказали, что наш участок в 1902-м называли «вороньим полем»?» Та, поправляя очки, бросает: «Спросите жену про ритуалы в полнолуние». Вечером Марта, разбивая тарелку с супом о раковину, хрипит: «Бабушка завещала этот дом, потому что знала — мы последние, кто сможет их удержать». За окном, в зарослях сирени, что-то щёлкает, как будто ломают палец за пальцем.