Разворот (2023)

Адити, 28 лет, каждое утро пробирается через толпу на станции «Чёрчгейт» в Мумбаи, чтобы успеть на смену в колл-центр. Её наушники с потрёпанным проводом глушат гудки поездов, но не спасают от криков начальника: «Клиент жалуется на акцент! Переключи на Раджа!» В обеденный перерыв она прячется на лестничной клетке, жуя самосу с картошкой, пока мать звонит в третий раз: «Аптека у метро закрывается в семь. Не забудь мази от артрита». Адити клянётся, что успеет, но застревает в лифте с сантехником, таскающим ржавые трубы. В аптеке за прилавком подросток в мясом халате роется в коробках с этикетками «Срочно до 2022»: «Ваш заказ потерялся. Приходите завтра».

Каран, бывший инженер, теперь крутит руль старого Tata Indica, развозя пьяных туристов из клубов Колабы. В такси пахнет карри и дешёвым освежителем, а на зеркале болтается потёртый амулет от матери: «От сглаза, понимаешь?» Однажды ночью он замечает Адити в кафе «Масала» — она спорит с барменом из-за пересоленного чая. «Счётчик сломался, — бросает Каран, когда она садится в машину. — Проехали 2 км, платите 50». Она молча протягивает купюру, а он вдруг выдавливает: «Раньше проектировал мосты. Теперь вот…» На следующий день он везёт её снова — к больничному крыльцу, где Шанта, обмотанная шалью, кричит на медсестру: «Говорила же, уколы должны быть до завтрака!» Адити смотрит в окно такси: «Ты ещё мосты строить будешь?» Каран щёлкает сломанным поворотником: «Если найду, куда воткнуть ключ от старой жизни».